Время Вьюги. Трилогия
Шрифт:
— Им, надеюсь, не думают ответить картечью?
— На экономические требования в мирное время картечью отвечают только уж совсем уверенные в себе и державе кесари, наш, по счaстью, не такой. Требования частично выполнили — надбавки, ограничения рабочего дня, все как обычно. А кроме этого… В венценосном семействе очередной скандал, на этот раз из-за одной весьма талантливой актрисы. Смотритель столичных театров попался на взятках. Какие-то два местных светила поэзии стрелялись, оба промазали и дружно напились игристого по этому случаю, после чего устроили дебош под окнами замужней светской львицы. Львица в ужасе, прайд на грани распада. Маленькие собачки вернулись в моду, а турнюры, напротив, окончательно признаны пережитком прошлого. Целовать руку дамам, к слову, теперь тоже признак отсталости, одна вон в
— Боюсь даже спросить, с какой целью.
— Довольно трудно утверждать, что нанесший ей это беспрецедентное оскорбление мужчина не джентльмен. Следовательно, хотела доказать, что она не дама, а нечто иное. К счастью, в столице недостаточно свихнулись, чтобы иск удовлетворить. Что поделаешь — весна. Ну и напоследок: самоубийства среди гимназисток приняли характер эпидемии, но, так как причины «романтичные», бороться с этим — тоже признак отсталости. Если верить газетам, вот самые важные новости на сегодня. И, значит, или цензура работает хорошо, или дело действительно плохо.
— С ума сойти, — вздохнула Немексиддэ. За окном все сверкало. Над Внутренней Дэм-Вельдой, похоже, творилось форменное светопреставление, а у Эльдингхэль даже капли не упало, только в воздухе чувствовалось напряжение.
Телефонный аппарат на столе Ингмара, замаскированный под вычурную статуэтку, пронзительно задребезжал. Советник снял трубку, что-то выслушал, нахмурился и положил ее на место. Глаза за дымчатыми очками недобро сверкнули.
— Эта гиена. Просит, чтобы ее пустили.
«Этой гиеной» могла быть только Ингегерд Вейда. Ингмар, как и большинство магов, не отличался фантазией, а потому обычно не раздавал окружающим клички и прозвища, и исключение сделал только для Ингегред и Нейратез. Правда, высшую жрицу он звал еще менее ласково. Гиену Немексиддэ видела только на картинках и, как ей казалось, это пятнистое сгорбленное существо мало напоминало эффектную блондинку Ингегерд, ходячий эталон северной красоты. Но маг настаивал на некоем «внутреннем сходстве, базирующемся на морально-этических характеристиках обеих рассматриваемых особей».
— Могу сказать Имладу ее спровадить. Никакой аудиенции у нее на сегодня не назначено.
— Пусть заходит, — махнула рукой Немексиддэ. — Дурные вести полезно получать своевременно.
— Тогда будь уверена, они опоздали.
Эльдингхэль Ингегерд не нравился никогда. В детстве он ее пугал, потому что на вершине кособокой громадины из серого камня порою горели бледные огни, как на мачте легендарного корабля-призрака. Потом детство прошло, флер романтики исчез, и Грозовой замок превратился именно в то, чем являлся на самом деле — в несуразную постройку Темных веков, дополненную современниками в меру их способностей и фантазии. По счастью, долго любоваться Эльдингхэль Ингегерд не пришлось: она на десять лет уехала в континентальную столицу, из которой вовсе не намеривалась возвращаться. После изящных дворцов материковой части кесарии замок и вовсе напоминал коровник, пусть и довольно просторный, к которому кто-то шутки ради приделал высоченные башни. Сейчас над этими башнями кружились вороны, а еще выше — тучи, холодные даже на вид.
Ингегерд плотнее запахнула пальто, с тоской подумав о горячем чае, оставшемся недопитым, и прогулке, которую пришлось отменить. А также о выстывшем просторном зале, где под тоскливый вой ветра в плохо застекленных окнах Наместница принимала гостей. О сторожащем двери Имладе с его манерой смотреть на всех приходящих так, будто он видит их через прицел. И о маге, который как крупная серая крыса ловил каждое ее слово из своего угла, а потом с упорством маньяка ставил палки в колеса. Ингмар пока не навернулся с подъемника и не отравился грибами исключительно потому, что и осторожен он был точь-в-точь как крыса. Обычно во время разносов от Немексиддэ Ингегерд развлекалась тем, что представляла себе пулевое отверстие точнехонько между стеклами дымчатых очков. Рано или поздно проклятый южанин где-то да ошибся.
Нижние этажи Эльдингхэль были наполнены жизнью — запахами моря и кухни, снующими котами, торопящимися куда-то слугами, гомоном и суетой. Выше — в северной башне — жили мертвецы. Четверо. Наместница Архипелага, вечно хмурая Немексиддэ Рэдум. Затянутая в темно-фиолетовое платье до самого
Шумные нижние этажи остались позади. Ингегерд направилась к подъемнику. Механизм скрипел, но можно было не сомневаться, что устройство в полном порядке, поскольку замковые слуги славились педантичностью. И, к сожалению, неподкупностью. Ингегерд воспользовалась продуваемым всеми ветрами подъемником на внешней стене только потому, что побаивалась лифтов с закрытыми шахтами. Под протяжный скрип и вой она поднялась на головокружительную высоту. На севере все еще бушевала гроза, южный горизонт тонул в молочно-серой хмари. Пахло свежестью и бедой.
Выходя из подъемника, Ингегерд обернулась через плечо и невольно поежилась. Бескрайняя, пронизанная ветром даль каждый раз навевала на нее тоску. Что ни говори, а Храм над морем, хоть и располагался значительно выше, не создавал ощущения такого безграничного одиночества человека в мире. Вернее, даже не одиночества, а чувства, что люди — одно, мир — другое, и общего у них нет.
«Только Немексиддэ и ей подобные ненормальные могли по доброй воле запереться в этой голубятне», — подумала Ингегерд, приближаясь к дверям кабинета наместницы. У них, как и следовало ожидать, в одинаковых позах — точно колья проглотили — замерли Имлад и Сигрдрив. Нордэна молча прошла под прицелами пристальных взглядов, от всей души понадеявшись, что рано или поздно найдется умелец, которого два по два тяжеленных пистолета системы Рагнвейд не остановят. Попросила доложить о своем приходе. Не дожидаясь никаких слов, сняла пальто, выложила на столик связку ключей и ручку — больше ничего теоретически способного представлять опасность у нее при себе не имелось. Но Сигрдрив все равно вполне профессионально проверила ее на наличие оружия, и только после этого Имлад, успевший за это время позвонить Немексиддэ, молча распахнул перед нордэной дверь.
Залитая сероватым светом комната, как всегда, выглядела нежилой. Слева от входа засел в засаде маг — серая штатская крыса с умными злыми глазами. Когда Ингегерд вошла, он ограничился кивком, и не подумав встать. Нордэна искренне недоумевала, как наместница терпит наглого южанина. Она, впрочем, даже кивать ему не стала — велика честь.
— Добрый день, Немексиддэ, — громко поздоровалась Ингегерд. Скорее всего, свист ветра вовсе не был таким пронзительным, как ей казалось, но в этих стенах она всегда почти неосознанно повышала голос. Благо наместница, слишком измотанная делами, редко обращала внимание на тон собеседника.
В свои неполные сорок та выглядела на все пятьдесят. Разве что с сероватого от недосыпания лица глядели по-молодому яркие, пронзительно-синие глаза. Облик Немексиддэ еще хранил некоторые следы прежней красоты, но их разглядел бы только человек, знавший ее раньше. Ингегерд не без мстительного удовольствия отметила, что с момента их прошлой встречи — то есть за месяц с небольшим — Наместница сдала еще больше. Темно-фиолетовое платье — цвета дэм-вельдского флага — с эмалевым вороном у горла только подчеркивало нездоровый цвет лица и глубокие тени под глазами.