Время жестоких чудес
Шрифт:
Макшем стоял в прицеле взглядов людей, привыкших приказывать и самолично отвечать не только за себя – за многих.
И под этими взглядами Макс вспомнил и понял.
Он был на игровой поляне. Он стрелял в имперцев. Он орал на других стрелков, указывая, куда стрелять. Он раздавал зуботычины младшим, веля отходить, помогал тащить раненых…
Он… руководил?
Я руководил, осознал Макс.
Его попросили подойти ближе. Макс подошел.
– Ты не вой, – сказал
– Я не вой, – отозвался Макс.
– Ты даже не волич, – сказал носатый старик.
– Я радонич, – ответил Макс.
– Расскажи.
Макс закрыл глаза, не в силах больше выдерживать пронизывающие взгляды. И стал рассказывать.
Чей-то дух стоял рядом, кто-то сильный и умелый равнодушно пролистывал его эмоции. Юноша не стал противиться. Наверное, он бы и не смог.
Рассказ оказался коротким. Молчание повисло в избе. Потом кто-то задал первый вопрос, и стоящий рядом велел отвечать не задумываясь. Макс почувствовал, что его воля прогибается под неспешным могучим напором чужой. Он стал отвечать не задумываясь.
Допрос закончился, и собрание загомонило сдержанно. Равнодушная воля отступила, Макс перестал ощущать давление взглядов и открыл глаза. Люди круга переглядывались, перебрасывались репликами, обменивались мыслями, наконец примолкли, кто-то велел подойти ближе. Сейчас объявят приговор.
И приговор объявили. Проди встал и нагнулся через стол, потрепал Макса по волосам.
– Молодец, паря. Не миновать тебе пояса ривана, а то и хеттмана…
Ему велели остаться, и он устроился в дальнем углу, снова не в силах поверить тому, что случилось. Первый риван воличей, хеттман Проди Хитрюга сказал это. Не миновать тебе пояса…
– Потом они остановились отчего-то, и молодые ушли с игровой поляны, Алек завалил ворота, – продолжал рассказывать Бэзил. – Была сеча в самой деревне. Хархан велел нам уходить, сам с двумя десятками войев задержал продвижение.
Когда мы выходили из деревни, Алек поджег деревню. И посевы.
Слушатели переглянулись, кто-то присвистнул.
– Этот ваш… Алек, да, он что, все сделал один?
– Не заметил, – устало ответил Бэзил. – Мне было не до таких тонкостей. Макшем?
Макс мотнул головой.
– Не знаю.
– Что было дальше?
– Вывели людей, вынесли раненых, переловили табун лошадей, что был у деревни, и пошли.
– Зачем вы, чудаки, в Полесье-то отправились? – поинтересовался Проди. – Ведь Белокамье ближе.
– Я подумал, если за нами будет погоня, то нужно дать остальным больше времени. А мы в случае чего могли бы укрыться в лесах.
– Верно, правильно, – заговорили люди круга.
Дверь открылась, высокий вой со свежим шрамом
– Какой-то парень просится до вас.
– Давай, – сказал Проди, и на пороге явился Алек.
– Вы звали меня? – поинтересовался молодой вой, нервно переступая с ноги на ногу.
– Нет, – удивленно ответил Проди и только потом сообразил и восхитился – парень чувствует, когда о нем говорят!..
Алек неуклюже поклонился и уже собирался выйти, но споткнулся на пороге.
– Что-то еще?
Юноша медленно повернулся, сглотнул, избегая глядеть людям в глаза.
– Я прошу сэниров… то бишь круг назвать меня хаман-войэ.
– Что?!
Люди вскочили, заговорили все разом. Проди грохнул по столу кулаком, и воцарилась тишина. Риван хмуро разглядывал мальчишку, тот переминался с ноги на ногу и был бледен как Ночной Хозяин.
– Откуда ты знаешь о хаман-войэ? – спросил наконец Проди.
– Рассказывали. – Парень дернул плечом.
Риван завязал себе узелок на память серьезно поговорить с войями.
– С чего это ты вдруг решил стать хаман-войэ?..
– Я сжег Мечту, – с каким-то вызовом сказал Алек. – Спалил дотла. Думал, так будет лучше, но…
– Ты говорил с Харханом.
– Да, но…
– Он сказал тебе «делай».
– Да, но ведь…
– Жива показала тебе, что прикрывающие падут все.
– Да, но ведь они были еще…
– Молчать. Любой вой может предложить своему старшему идею, и старший может отвергнуть или принять ее. Во всех наших землях нет… не было войя старше и опытом, и званием, чем Хархан. Он одобрил твою мысль и приказал тебе делать. Ты сделал все по правилам. Скажи, если это не так.
Алек не мог найти слов.
– Да… я сделал все… все по правилам. Но по правилам еще не означает правильно…
– Верно, – сказал Проди ласково-безжалостно. – Но с этим тебе придется разбираться самому. А мне некогда возиться с тобой, и, если честно, меня уже тошнит от тебя. Если я еще раз услышу о хаман-войэ, я вспомню еще один древний обычай и прикажу всыпать тебе на площади сто плетей. Пошел вон.
Алек вылетел с горящими ушами, Макс вскочил, Проди велел ему сесть и обратился к рыжему низкорослому охотнику:
– Норик, почему бы тебе…
– …Не пойти вытереть ему сопли? – Норик встал. – С удовольствием. Мое любимое занятие.
– Не дергайся. Ты все сделал как надо.
– Правда? – Алек обернулся, маленького охотника он знал, Норик привел Дэна в Мечту… которой больше нет.
– Не знаю, – признался Норик. – Но если ты сделал то, что мыслил верным, и исправить ничего нельзя, то какой смысл терзать себя?
Алек подумал.
– Наверное, никакой. – Он поддернул рукав, скрывая царапины на тыльной стороне запястья.