Время жить. Трилогия
Шрифт:
– А ну-ка, ребята, вразумите слегка господина Стайса, – ласково приказал Буремен. – Чтобы вспомнил, где находится.
Пара жестких тычков под ребра заставила миллиардера болезненно поморщиться.
– Господин Буремен, я понимаю, что вас подставили самым немилосердным образом, – сказал Стайс, стараясь говорить спокойно. Это было трудно: его разбирал нервный смех. – Неужели вы не видите, что ничего из этого не получится? Так дела не делаются. Я не тот человек, которого можно изъять из обращения и держать под арестом несколько часов подряд, домогаясь от меня подписи под
Незаметный за грудой папок на столе телефон тихонько тренькнул. Буремен снял трубку, выслушал, буркнул: "Да, пусть идет", и с усмешкой повернулся к Стайсу.
– Кстати, насчет вашего задержания. Сюда ломится ваш адвокат. Кажется, ему не терпится присутствовать при нашем разговоре. Вы увидите, это будет очень поучительно.
Минуту спустя в коридоре послышался шум, и в комнату ворвался Старый Крыс – один из доверенных помощников Стайса, пройдоха и крючкотвор, служивший еще его отцу.
– Кого я вижу! – радостно завопил Старый Крыс, протягивая к Буремену свои маленькие сухие ручки. – Начальник президентской охраны собственной персоной! Прокурор Тревис признал свою ошибку! Он больше не хочет видеть господина Стайса, он, собственно, его и не увидел. Я полагаю, у вас нет больше нужды общаться с моим подзащитным?!…
Стайс внутренне подобрался. "Признать ошибку" было кодовой фразой, означающей некие серьезные осложнения. О чем хочет предупредить его старый пройдоха?
Впрочем, об этом позже. Беседа закончена. Сейчас они с Крысом покинут это негостеприимное здание и начнут готовить ответный удар…
– Вот неугомонный, – поморщился Буремен. – А ну, ребята, шлепните-ка господина адвоката, чтобы не вопил тут попусту.
Откуда-то из-за спины Стайса раздался хлопок, и Старый Крыс, осекшись на полуслове, вдруг повалился на ковер. На его лице застыло выражение глубочайшего изумления.
– Не люблю адвокатов, – с подкупающей искренностью признался Буремен. – Так, на чем мы с вами остановились?
– Это невозможно! – прошептал Стайс.
Он вдруг понял, что оказался в руках маньяков и параноиков.
– Возможно, возможно, – успокоил его Буремен. – Вы теперь убедились, мы пойдем до конца. Соглашайтесь, не доводите дела до рукоприкладства. Вы уже немолодой человек, шестьдесят четыре года скоро. Пора и об отдыхе подумать. Вы не смотрите, мы у вас все не отбираем. Все ваши банковские счета останутся при вас, яхты, дворцы и виллы – тоже. Будете жить как в раю, вам ведь раньше не до того было, верно? Пересидите с полгодика на нашей даче, а потом вернетесь потихонечку.
– Где пересидите? – переспросил Стайс, остро чувствуя нереальность происходящего. – На какой еще даче?
– Ах, да. Вот, возьмите, прочитайте.
Стайс взял новый листок и с неудовольствием отметил, что руки у него дрожат. Может, и вправду, на покой?…
Буквы расплывались у него в глазах, но он все же нашел в себе силы сфокусировать взгляд. Это было кем-то очень толково составленное заявление от имени его и одиннадцати его коллег
– Мы работали во имя славы и процветания нашей страны. Но теперь для решения новых задач нужны новые люди. Шагайте через нас, – вслух прочитал Стайс окончание заявления. – Это еще что за дичь?!
– Эта, как вы выразились, дичь, поможет вам красиво уйти, – разъяснил Буремен. – Разве когда вы это читали, в вас не поднялась волна патриотизма? Вас будут считать героями.
– А если я не захочу стать героем? – жестко спросил Стайс.
– Если захочет родина, героем у нас станет каждый, – кажется, Буремен процитировал нечто из своего офицерского прошлого. – Тогда нам, увы, придется действовать длинным путем. Глава корпорации "Оронт" Дилер Стайс скоропостижно скончается от сердечного приступа. Как вы думаете, ваш сын и наследник будет более сговорчивым?
– Н-да, – Стайс еще раз взглянул на труп адвоката, под которым уже растеклась по ковру красная лужица. – Вы очень решительные господа, этого у вас не отнять. Где и что я должен подписать?
– Вот это уже разговор! – радостно вскричал Буремен. – Вот. Дарственная о передаче акций холдинговой компании КИРИН фонду "Возрождение". Заявление на имя председателя правления компании об увольнении вас, как директора, по собственному желанию. И, кроме того, ваша подпись под обращением.
– Давайте, – желчно сказал Стайс.
С этим идиотским обращением он как-нибудь разберется. А его подпись под двумя другими документами все равно ничего не стоит без печати. Если Буремен и компания пойдут с ними к любому юристу, он поднимет их на смех.
– Оч-чень хорошо, – громогласно возвестил Буремен. – Тут еще нужно приложить печать, но вы, конечно, не знали заранее, что она вам понадобится. А вот мы припасли, припасли.
Порывшись в ящике стола, Буремен, достал чернильную подушечку и штемпель и не спеша, пропечатал все экземпляры обоих документов по КИРИНу. Стайс внезапно помертвевшими руками взял в руки бумаги. Печать была настоящая! На месте были даже тайные метки!
– Это вы опять маху дали, – сочувственно сказал ему Буремен. – Решили все при себе держать. А положили бы в сейф где-нибудь в банке "тридцатки", и черта с два мы бы до нее добрались.
– Это что, вы взломали мой сейф?! – понял Стайс. – Вы опустились до банальной уголовщины?!
– Ну, это уже мелочи, – махнул рукой Буремен. – Давайте прощаться, что ли? Вы нам больше ничего не должны, мы вам больше свое общество не навязываем. Сейчас вас отвезут на аэродром, а там вас ждут море, курорт и прочие земные радости. Развлекайтесь с чистой душой! Давайте ребята, забирайте его.