Всадник без головы (худ. Н. Качергин)
Шрифт:
Стал вспоминать, не слыхал ли я о какой-нибудь ссоре, связанной с именем юного Пойндекстера. Но мне ничего не пришло на ум. Да и, кроме того, зачем нужно было отрубать голову? Это больше всего поразило меня и привело в ужас.
Не будучи в состоянии разобраться в этом страшном, загадочном преступлении, я стал думать, как же мне поступить с трупом.
Оставаться около него не имело смысла. Похоронить на месте тоже казалось недопустимым. Тогда я решил поехать обратно в форт и попросить кого-нибудь помочь мне перевезти покойника в Каса-дель-Корво.
Но
Глава XCIV
ТАЙНА ОТКРЫВАЕТСЯ
Обвиняемый замолчал. Никто не торопит его и не задает вопросов.
Все чувствуют, что наступил момент, когда тайна будет открыта.
Судья, присяжные, весь собравшийся народ — все слушают, затаив дыхание и не сводя глаз с обвиняемого.
В тишине опять раздается голос Мориса Джеральда:
— Потом мне пришла в голову другая мысль: завернуть труп в серапэ, которое все еще оставалось на нем, а сверху прикрыть его моим плащом. Я надеялся этим способом уберечь его от хищников до момента своего возвращения.
Я уже снял с себя плащ, но тут у меня созрел новый план, как мне показалось — более разумный: вместо того чтобы возвращаться одному в форт, я решил, что надо взять с собой и тело покойного юноши.
С этим намерением я привел своего коня и уже собрался было поднять на него труп, как вдруг заметил неподалеку лошадь Генри Пойндекстера. Животное спокойно паслось, словно ничего не произошло; поводья волочились по земле, и мне нетрудно было его поймать. Труднее было заставить лошадь стоять спокойно, особенно когда я ее подвел к трупу хозяина.
Мне удалось поднять тело юноши на лошадь, но удержать его в устойчивом положении я никак не мог — труп был одеревеневший и все время соскальзывал. После нескольких неудачных попыток я увидел, что это ни к чему не приведет.
Тут мне пришла в голову еще одна мысль. Мне как-то пришлось читать, что в степях Южной Америки индейцы перевозят трупы своих товарищей, усадив покойника верхом на лошадь и привязав его тело к седлу. Почему бы и мне не поступить так же с трупом Генри Пойндекстера?
Я сделал сначала попытку усадить покойника на его собственную лошадь, но седло оказалось недостаточно глубоким. У меня опять ничего не вышло. Оставалась еще одна возможность: надо было обменяться лошадьми. Я знал, что мой конь не будет сопротивляться; кроме того, мексиканское седло с его глубоким сиденьем должно прекрасно подойти для этой цели.
Вскоре мне удалось усадить покойника и вставить его ноги в стремена. После этого я отрезал кусок лассо и привязал труп к седлу. Теперь он никак не мог упасть.
Оставалось придумать,
Не теряя времени, я вскочил на лошадь Генри Пойндекстера; гнедой же покорно последовал за мной. Так мы отправились по направлению к сеттльменту. Не прошло и пяти минут, как я был выбит из седла и тут же лишился сознания. Если бы не это обстоятельство, я не стоял бы здесь перед вами в положении обвиняемого.
— Выбиты из седла? — воскликнул судья. — Как это случилось?
— Это была простая случайность, или, вернее, это произошло благодаря моей неосторожности. Я вскочил на чужую лошадь и не взял в руки поводья. Я привык управлять моей лошадью только голосом и коленями. Не успели мы отъехать, как лошадь повернула голову и вдруг в испуге бросилась в сторону, пустилась бешеным галопом — она увидела за собой странного всадника. Я хотел схватить поводья, но это было не так просто: лошадь неистово мчалась, поводья соскользнули, и мне трудно было дотянуться до них.
Я пробовал исправить свою ошибку, пытался поймать ремешок уздечки и не следил за направлением, куда мчала меня лошадь. Только тогда, когда меня больно хлестнула ветка по лицу, я сообразил, что мы уже скачем не по открытой дороге, а попали в лесные заросли. После этого все мое внимание было сосредоточено только на том, чтобы отстранить со своего пути колючие ветки акации, которые легко могли выбить меня из седла. Я довольно успешно боролся с этим препятствием, хотя мои руки были все исцарапаны шипами.
Но вот мне преградила путь толстая, горизонтально вытянутая ветка огромного дерева — она простиралась так низко над землей, что была на уровне моей груди. Моя испуганная лошадь стремглав бросилась прямо под нее. Куда она ускакала дальше, я не имею представления. Вы, наверно, это знаете лучше меня. Могу вам только сказать, что я остался распростертым на земле под этим деревом, с большой ссадиной на голове и огромной опухолью на колене.
Однако я это обнаружил только два часа спустя, когда ко мне вернулось сознание.
Я очнулся и увидел, что солнце уже высоко на небе, а надо мной кружат коршуны. Меня мучила жажда, и я решил отправиться в поиски за водой, но когда поднялся на ноги, обнаружил, что не могу сделать ни шагу. Больше того — я едва мог стоять. Оставаться же на месте — я это хорошо понимал — было равносильно смерти.
И вот я сделал над собой невероятное усилие и двинулся в путь. Мне казалось, что где-то недалеко должен протекать ручей. То ползком на четвереньках, то на костыле, который я тут же себе смастерил, страдая от каждого движения, я наконец добрался до ручья, утолил жажду и заснул…