Всадник без головы (худ. Н. Качергин)
Шрифт:
Свидетель запускает руку в глубокий карман своего камзола и вытаскивает оттуда сломанную подкову.
— Я обнаружил, что эта лошадь скакала по прерии в ту самую ночь, когда было совершено убийство. Она шла по следам лошади убитого юноши, а также и лошади того человека, которого здесь обвиняют в убийстве. Но недалеко от места преступления эти следы оборвались. Однако человек, который ехал на лошади, пошел дальше пешком. И он шел, пока не достиг кровавой лужи. Пролитая кровь — это дело его рук. Убийцу везла на себе лошадь со сломанной подковой…
— Продолжайте, мистер
— Я хочу сказать следующее: человек, о котором я говорю, спрятался в чаще зарослей и оттуда пустил пулю, от которой погиб молодой Пойндекстер.
— Какой человек? Кто он? Назовите его имя! Имя его! — одновременно закричало несколько голосов.
— Мне кажется, что вы найдете его имя там.
— Где?
— В теле того, кто сидит здесь без головы. Посмотрите сюда, — продолжал свидетель, указывая на неподвижное тело. — Вы увидите кровавое пятно на серапэ, а посреди пятна простреленную дырочку. Но так как на спине не видно соответствующего отверстия, то я предполагаю, что пуля застряла в теле. Давайте-ка разденем его и посмотрим.
Никто не возражает. Двое или трое из присутствующих выступают вперед, среди них и Сэм Менли. Осторожно они снимают с трупа серапэ.
Кругом мертвая тишина, не слышно даже шепота.
Все смотрят, не отрывая глаз.
Труп прострелен в двух местах — в области сердца и несколько ниже. Кровь запеклась только вокруг нижней раны. Верхняя — это даже не рана, а просто небольшое отверстие, пробитое пулей и совсем не окровавленное.
— Это, — говорит Зеб Стумп, указывая на верхнее отверстие, — не имеет значения. Вы видите, что крови здесь нет, а это доказывает, что пуля попала уже в труп. Это я пустил ее ночью возле хижины мустангера. А вот вторая — это уже другое дело. Это и была смертельная рана. И я убежден, что пуля сидит здесь. Следовало бы сделать надрез и посмотреть.
Труп отвязывают и снимают с седла.
С большой осторожностью тело покойного юноши укладывают на траву. Сэм Менли исполняет роль главного хирурга.
Наконец пуля извлечена. Ее передают присяжным. На ней отчетливо видны инициалы: «К. К. К.».
Те, кто участвовал в охоте на ягуара, без труда догадываются, чья это пуля.
— Что вы на это скажете, мистер Стумп? — спрашивает защитник.
— Дело простое, всякому молокососу должно быть ясно. Эта пуля убила юношу.
— Но кто выстрелил, как вы думаете?
— Что же, это не менее понятно. Когда человек подписывает свое имя на письме, никто не ошибается, кем оно послано. У нас подобный же случай. Правда, здесь только три буквы, но, мне кажется, догадаться нетрудно, что они обозначают.
— Пуля меченая, это правда, — спешит вмешаться обвинитель. — Возможно, что она и принадлежит хорошо известному в сеттльменте джентльмену. Предположим, что это так. И все-таки этим еще ничего не доказано. Убийство, совершенное краденым оружием, — довольно обычная история. Кроме того, скажите мне, пожалуйста, чем можно мотивировать такое убийство, почему можно предположить, что оно совершено человеком, которого вы позорите подозрением? Не называя имени,
— Вы так думаете? — говорит Зеб Стумп. — А как вы назовете вот это?
При этих словах Зеб вынимает из своего кисета клочок бумаги, обожженной по краям и почерневшей от пороха.
— Это я нашел в зарослях около места убийства, — говорит старый охотник, передавая бумажку присяжным. — Она зацепилась за шип акации, а попала туда из дула того самого ружья, из которого вылетела и пуля. Насколько я понимаю, это клочок конверта, использованный в качестве пыжа. Любопытно, что на нем стоит имя, которое вполне соответствует инициалам пули. Прочтите, пожалуйста, господа присяжные.
Один из присяжных берет бумажку и, расправив ее, читает:
— «Капитан Кассий Кольхаун»!
Глава XCVI
БЕЖАЛ!
Это имя производит сенсацию среди членов суда.
Одновременно раздаются крики в толпе. Это не возгласы удивления. Нет! Это оправдание обвиняемому и обвинение тому, кто был самым ярым из всех обвинителей.
Показания Зеба Стумпа отчетливо доказали полную непричастность Мориса Джеральда к убийству Генри Пойндекстера.
Теперь в этом уже никто не сомневался.
И в то же время появилась не меньшая уверенность, что Кольхаун является убийцей. Клочок обожженной бумажки послужил последним звеном в цепи этих доказательств.
Зебу снова предоставляется слово. Он говорит о том, как у него возникли подозрения против Кольхауна, как он искал следы преступления в прерии, как он дважды был свидетелем погони капитана за всадником без головы. Рассказывая все подробности, он упоминает также о мене лошадьми.
Но толпе уже больше неинтересны его показания. Раздаются крики:
— Освободите ирландца, он не виновен!.. Нам больше не нужно доказательств! Все ясно!.. Отпустите его!
Раздаются и другие, не менее настойчивые требования:
— Задержите Кассия Кольхауна! Предайте его суду! Это он совершил преступление! Оттого-то он и старался заклеймить мустангера. Если он не виновен, он сможет это доказать. Под суд его! Под суд!.. Судья, мы ждем вашей санкции: распорядитесь, чтобы Кольхауна посадили на скамью подсудимых. Невинный человек занимал это место достаточно долго!
Судья не смеет противиться воле подавляющего большинства, и капитана Кассия Кольхауна вызывают в суд.
Глашатай трижды выкликает его имя. Ответа нет. Все ищут глазами капитана.
Вдруг Зеб Стумп покидает место, где он только что давал показания, и быстро подходит к своей старой кобыле.
С ловкостью, поразившей всех присутствующих, старый охотник вскакивает на спину лошади и отъезжает от дуба.
Одновременно видят, как кто-то другой пробирается между лошадьми, привязанными в стороне. Движения этого человека торопливы, хотя чрезвычайно настороженны.