Всадник. Легенда Сонной Лощины
Шрифт:
Смрад сделался почти невыносимым, как будто нас закупорили в бутылке с его источником. Ветер нисколько не освежал, а лишь загонял запах гнили глубже в ноздри. Я прикрыла ладонью рот и нос, но от этого вонь отчего-то стала еще хуже. Отравленными миазмами она пропитывала нашу одежду и, кажется, даже кожу.
Бром поднял руку, приказывая всем остановиться, потом сказал:
– Не знаю, стоит ли тебе это видеть, Дидерик.
Смит, оттолкнув меня и Брома, выскочил на небольшую прогалину. Мне не хотелось смотреть, но я отчего-то
Сделав шажок, я выглянула из-за руки Брома. На земле лежало тело мальчика… ну, или, по крайней мере, некое его подобие. Голова и руки отсутствовали, совсем как у овцы, а оставшаяся плоть плавилась на глазах. Уже показались белые ребра, а между ними в розовом мясе извивались черви.
Одежда тоже исчезла, словно растаяв, хотя каким образом, я не представляла. Неужто черви сожрали и тряпки? Единственное, что можно было опознать, это башмаки. Тяжелые кожаные башмаки с сильно истертыми подошвами, потому что ходил Юстус, сильно шаркая. Его отец вечно ставил ему новые подметки, а парень снова изнашивал их меньше чем за полгода.
Что-то тут было неправильно, еще более неправильно, чем само убийство. Разложение тела Кристоффеля заняло довольно много времени, овцы – меньше, а Юстуса – еще меньше.
Но почему? Может, потому, что монстр становится с каждым разом сильнее?
Я вздрогнула, осознавая, насколько чудовище было близко к тому, чтобы причинить мне вред. Его острые когти только скользнули по моей шее. А что бы случилось, если бы существо все-таки настигло меня?
Дидерик Смит стоял над тем месивом, что было недавно его сыном. Стоял и смотрел.
Я подняла взгляд и увидела тот сук, на котором сидела. Если бы только можно было снова забраться туда, чтобы избежать неминуемого выплеска горя…
Но никакого душераздирающего воя не последовало. Отец не разрыдался, оплакивая своего сына. Вместо этого Дидерик Смит схватил меня за руку и выдернул, оторвав от Брома, на прогалину.
– Что это? Что за дрянь? Какой-то фокус? Где Юстус? Что ты с ним сделала?
Каждый вопрос он подчеркивал сильным рывком, и при каждом рывке у меня клацали зубы.
– Отпусти ее, Смит, – сказал Бром, и я почувствовала, как он шагнул к нам, но видела только искаженное яростью лицо кузнеца.
– Нет, пока эта маленькая сучка не скажет, что она сделала с моим сыном!
Я услышала, как Бром с шумом втянул воздух, и поняла, что сейчас он оторвет от меня Дидерика Смита и будет бить его, бить, пока тот не перестанет шевелиться. Терпение Брома истощилось, но я не хотела, чтобы он измолотил Смита из-за меня. Особенно на глазах разинувшего рот Сэма Беккера. Судья наверняка арестует Брома, и вот тогда проблем не оберешься.
Что есть силы я наступила Смиту на ногу, а когда кузнец, вскрикнув, отпустил меня, до крови полоснула его ногтями по щеке.
– Держись от меня подальше, – прошипела я, награждая Дидерика Смита неповторимым
Мне надоело, что он зовет меня сучкой и девчонкой. Надоело сносить его оскорбления. Ему меня не запугать.
Бром рассмеялся, и позже я решила, что именно этот смех окончательно взбесил Смита. Кузнец отшвырнул меня и ринулся на Брома, пригнув голову, как атакующий бык. Смит был силен и лет на двадцать моложе Брома, но мой дед забыл о драках больше, чем кузнец когда-либо знал. Увидев приближающегося Смита, Бром схватил его за плечи и, использовав инерцию самого кузнеца, отбросил его в сторону раньше, чем тот хотя бы прикоснулся к нему. Дидерик покатился по грязи – и вляпался прямо в смердящее месиво, бывшее Юстусом.
Он заорал и перекатился по земле. Ошметки мяса, прилипшие к его одежде, растягивались подобно длинным лентам – словно то, что осталось от Юстуса, тянулось к своему отцу, пытаясь удержать его.
В ужасе, зажав рот, я резко отвернулась, только бы не видеть, как Дидерик Смит с визгом выпутывается из своего плаща.
Взгляд мой задержался на нависшей над поляной ветке. Секунду назад она была пуста.
Теперь же там что-то было.
Что-то, сплетенное из теней. Что-то с горящими глазами.
Я в упор смотрела на монстра, а монстр в упор смотрел на меня.
Восемь
Я
оцепенела. Язык как будто парализовало за зубами. Не получалось ни закричать, ни вдохнуть, ни предупредить кого-то. Да взрослые бы и не обратили на меня внимания в любом случае, потому что Бром пытался схватить Дидерика – думаю, он хотел успокоить кузнеца, – а Сэм Беккер суетился около, что-то лепеча. Существо на дереве могло бы потянуться и уволочь меня, а они бы даже не заметили.
Тень медленно стекла с ветки – тень, формой напоминающая руку с растопыренными пальцами. Почти лениво поползла она по прогалине, скользнула по моим ногам, поднялась по спине – и бесплотные пальцы сомкнулись на моей шее. Только не по-настоящему. Тень была продолжением воли существа, чарами, предназначенными для того, чтобы притянуть меня, увлечь в «объятия» монстра.
И я ничего не могла сделать. Тварь поймала меня, поймала и удерживала взглядом, и я вспомнила, как чудовище смотрело на меня через поле, как оно уже пыталось заарканить меня.
Мне вдруг показалось, что вдалеке зазвучала музыка, тихая, старомодная, и музыка эта направила мои ноги к дереву, мягко, почти нежно подталкивая меня к гибели.
Бен.
Голос выплыл откуда-то из глубины леса.
Бен.
А потом совсем другим тоном:
Бен не про тебя.
Рука-тень на моей шее на миг ослабила хватку, как будто существо прислушивалось и размышляло.