Все было не так

Арро Агния

Глава 22

Ярослава

Трек к главе — «Не обнулиться»

PEGAS

Даже после самой тёмной ночи наступает рассвет, а после страшной грозы над городом поднимается солнце. Именно с таким настроением я проснулась сегодня, сжимая в ладони мобильник.

Распахнула занавески, открыла окно, впуская в комнату утреннюю свежесть.

— Уже встала? — удивлённо спрашивает бабушка.

— Доброе утро, — улыбаюсь ей, прячась в ванной.

Под гром и молнии у меня в груди родилось что-то новое. Оно ещё не оформилось,

и я пока не понимаю, что именно ощущаю, но это, безусловно, приятное чувство на фоне всего пережитого за последние дни. Будто я спала, а сегодня раз и проснулась. Голова ясная. Боль никуда не делась. Её я тоже всё ещё чувствую. Но сквозь неё сегодня впервые прорвалось ощущение, что там, впереди, обязательно будет что-то хорошее. То, ради чего точно стоит жить и за что бороться.

После завтрака под внимательным взглядом бабушки собираюсь в университет.

— Ба, я сегодня к вечеру буду. Не теряй, — застёгиваю тонкие ремешки босоножек.

— Куда собралась? — подозрительно щурит глаза.

— Прогуляюсь, — подхватываю с пола рюкзачок.

— Одна? — продолжается допрос.

— Да. А с кем я должна быть? У Сони есть личная жизнь, — на этих словах тоска по моему собственному недавнему тихому счастью поднимает голову. — Она не может всё время проводить со мной. Всё будет хорошо, — целую родного человека в щёку. — Мне просто надо подумать, пока меня опять не накрыло.

Ещё раз чмокнув бабулю в щёку, выскакиваю в подъезд, сбегая от её беспокойного взгляда. Хорошее настроение очень шаткое и сомнительное. В него при каждом моём шаге подмешиваются чувство одиночества, острой нехватки рядом человека, которого разлюбить по щелчку не получается.

Выхожу на улицу, пытаясь проглотить собственное сердце, пульсирующее в горле. Машины нет. Ни той, что дежурила здесь в грозу, ни даже соседских. Все разъехались.

В ней точно был Гордей. Подозрение кольнуло сразу, но я отгоняла его, пока не получила сообщение. И засыпала я с полным ощущением его присутствия.

Не простила… Я пока совсем не представляю, возможно ли вообще хоть когда-нибудь простить то, что он с нами сделал. Но лгать себе не стану. Без него плохо. Без него я чувствую себя лишь частью целого. И что-то никак не даёт мне покоя. Множество несостыковок: слова, поведение, принципы, характер. Много-много деталей, которые ты знаешь наизусть. Мы ведь дружили. Я знала Калужского вне отношений. И сейчас, когда потихоньку, аккуратно начинаю возвращать себе способность мыслить, появляется множество вопросов. На них и собираюсь искать ответы.

Кто-то скажет, он тебя предал. Перешагни, забудь и живи дальше.

Да, предал. Да, мне безумно больно. Но даже для самой себя мне важно правильно сложить пазлы в общую картинку. Хотя бы для того, чтобы не зарыться в комплексах и постоянных сомнениях.

Отсидев лекции, выхожу на крыльцо нашего корпуса и … раздражённо выдыхаю.

Облокотившись бёдрами на свой мотоцикл, внизу у ступенек стоит Саркис. Улыбается, удерживая белыми зубами тёмно-зеленый стебель алой розы.

Вытаскивает цветок изо рта и сам поднимается ко мне.

— Извинение, — протягивает мне

розу.

— За что? — не тороплюсь брать, с сомнением глядя на стебель с отметинами от его зубов.

— Напугал вчера. Возьми. Ну хочешь, я её салфеткой протру? Там нет моих слюней. Честно – честно, — хлопает тёмными ресницами.

— Да при чём тут это, — стараюсь не засмеяться. Очень уж он забавно сейчас выглядит со своими пикаперскими штучками. — Кис-кис, это лишнее. Ты сам говорил, что женщина тренера — табу, — напоминаю ему.

— Возьми цветочек. Ему без тебя грустно, — Кис строит тоскливую мордочку. — Смотри, даже лепестки скукожились, — обрывает пару подвявших бархатных пластинок с бутона.

— Хорошо, — сдаюсь и аккуратно забираю у него многострадальную розу.

— Ясь, тут такое дело, — изображает смущение.

Вот если бы я его не знала, могла бы поверить. Кис-кис считывает мой скептический настрой и перестаёт строить из себя пай-мальчика.

— Ходит слух, что вы с Гордым разбежались. И выходит, ты теперь не женщина тренера, а значит, запрет снимается. Пообедаешь со мной?

Его слова стреляют прямо туда, где больно, и я на несколько мгновений теряю возможность дышать. Требуется усилие, чтобы вернуть себя в прежнее состояние, где я всё же могу думать.

— Ты всегда веришь слухам, Кис? — нахожу в себе силы, чтобы улыбнуться.

— Это многое объясняет. Например, его перепады настроения. И то, что Гордый с сегодняшнего дня фактически передал управление клубом Толмачёву и Шолохову. Мы думали, соревнования тоже отменит. Но хотя бы тут всё осталось без изменений.

— С сегодняшнего дня?

— Угу. Утром сообщения всем разослал. А ты не знала. Значит точно расстались, — делает свои выводы из моей реакции. — Ясь, я обещаю не приставать. Обычный обед двух голодных студентов. Я тебя потом до дома подброшу.

— Нет, Кис-кис, — сжав пальчиками стебель цветка, хочу обойти парня. Он делает шаг в бок, преграждая мне путь. — Пропусти.

— Давай, я тебя хотя бы просто подвезу, — настаивает.

— Саркис, какую из трёх букв в слове «нет» ты не понял? Иди, клей первокурсниц. Или ты там уже всех перепортил?

— Ага, — скалится гад. — До следующего завоза ещё далеко. Это шутка, если что, — примирительно поднимает ладони. — Что за дурацкие стереотипы?

— Слухи ходят, — улыбаюсь ему. — Пока.

— Вредина ты, Смольская! А я упрямый! — кричит мне в спину.

Вот в этом я почему-то даже не сомневаюсь. А ещё уверена, что у таких парней, как Кис, дома в тумбочке есть маленький чёрный блокнотик, в который он записывает имена своих побед. И когда случается так, что ему всё же отказывают, он достаёт его и бережно перелистывает странички, теша своё самолюбие.

Включив музыку в наушниках, доезжаю до одного из городских парков. Несмотря на рабочий день, люди всё равно находят время, чтобы подышать свежим воздухом, пока молодая листва не покрылась слоем пыли. Ветер сбивает с них оставшиеся капли дождя. Брызги иногда долетают до прохожих, оседая на коже. Тёплое солнышко приятно припекает в спину. Под кожей щекочет и сосёт под ложечкой.