Все, что мне нужно

Сальвадор Э.

— Не сейчас, но это изменится, потому что ТиДжей мне поможет, верно? — говорит Сейнт с надеждой в голосе.

— Я говорил тебе, что этого не произойдет. Она почти не разговаривает и не смотрит на меня, когда я у них дома. Уверен, что я ей не нравлюсь. Поэтому ты сам по себе.

Я подъезжаю к нашей подъездной дорожке и паркуюсь.

Я не упоминаю презрительный взгляд ее глаз, не столь утонченные взгляды, которые, уверен, она делает нарочно, ее легкие насмешки, когда говорю, которые дают

понять, как сильно я ей не нравлюсь.

— Давай, помоги мне с Дейзи, а я помогу тебе с Лолой.

Впервые с тех пор, как мы сели в мой внедорожник, Лэндон бросает на меня короткий взгляд.

— Мне это неинтересно, — невозмутимо говорю я, глядя на него в зеркало заднего вида.

Он поднимает бровь, ухмыляясь.

— Не хочешь помочь мне или заполучить Лолу?

— Убирайся. Мне нужно идти.

Лэндон выходит, не сказав ни слова.

— Пока, папочка, — поют Джейден и Джаггер в унисон.

Я поднимаю средний палец, когда они вылезают.

Остался только Сейнт. Он откинулся на спинку сиденья, и все его лицо расплылось в дерьмовой ухмылке.

— Не забывай, что я тот, с кем она разговаривает каждый день. Если тебе понадобится помощь, ты знаешь, где меня найти.

Это последнее, что он говорит, прежде чем выйти и закрыть за собой дверь.

Мне не нужна помощь, чтобы заполучить Лолу. Она мне даже не нравится в этом смысле. А если бы она мне и нравилась, то явно не ответила бы взаимностью. Она сказала это совершенно ясно.

— Привет.

Кара стоит по другую сторону двери, придерживая ее открытой для меня с улыбкой, которая застает меня врасплох.

Кара обычно приветствует меня со стоическим выражением лица и жестким «привет».

— Привет.

Я отвечаю на улыбку, входя внутрь. Закрываю за собой дверь, затем снимаю обувь и толстовку.

Больше она ничего не говорит, уходит и поворачивает налево, исчезая в коридоре, который, как я предполагаю, ведет в ее комнату. Может показаться, что это не так уж и много, но мне хотелось бы думать, что я добиваюсь прогресса.

Зайдя в гостиную, первое, что я вижу, — это отодвинутая назад мебель и белая простыня, покрывающая пол. Есть две тележки с кистями, красками и другими художественными принадлежностями. Три белых холста лежат на простыне рядом с тремя каменными кувшинами, наполненными водой.

— Помни, медвежонок Пух не любит, когда на нем красят.

Я слышу голос Лолы позади себя.

Повернув голову, вижу, как она выходит из спальни, а Феникс стоит рядом с ней. И, что никого не удивляет, он прижимает к себе медведя, которого я ему подарил. Он везде носил его с собой с тех пор, как получил этот подарок.

— Хорошо.

Он надувает губы и тяжело вздыхает, но грустное выражение его лица меняется, когда он

видит меня. Его глаза ярко сияют, когда мальчик бежит ко мне.

— Т!

Возможно, я понятия не имею, что делаю, но одну вещь знаю и умею с полной уверенностью — это обнимать, особенно Феникса.

Не хватит слов, чтобы описать то огромное счастье, которое я испытываю в этот самый момент или каждый раз, когда прихожу. Серотонин разливается по телу, когда вижу чистую радость на лице моего сына, когда он бежит ко мне. Это то, что никогда не думал, что мне так понравится.

— Феникс!

Я широко раскинула руки и быстро присела, когда он прыгнул на меня и обвил своими ручонками мою шею.

— Привет, приятель, как дела?

Он нахально ухмыляется.

— Хорошо.

— Как медвежонок Пух?

Я смотрю на медведя, которого он все еще крепко держит, и моя улыбка становится шире, когда замечаю, что он и медведь одеты в одинаковые футболки.

— Хорошо! Рисовать!

— Мы сегодня рисуем?

Я улыбаюсь ему, а затем смотрю на Лолу.

— Привет, Персик.

Ее улыбка гаснет, и она смотрит на меня, не впечатленная этим прозвищем.

Мои глаза скользят по ее телу. Я стараюсь не пялиться, как чертов извращенец, но джинсовый комбинезон, который она носит, чертовски хорошо облегает ее тело. Он слегка свободный на груди, но не на бедрах, черт возьми.

Я заставляю себя снова взглянуть на нее, и мне не следует улыбаться, но угрожающий взгляд, который Лола бросает на меня, очень мил. Я ожидаю, что она скажет что-нибудь о прозвище, но вместо этого смиренно вздыхает.

— Привет, как прошла тренировка?

— Хорошо, Уоррен сегодня нас очень измотал. Клянусь, я не чувствую своих ног.

Ее улыбка становится такой широкой, как будто ей приятно слышать, что мне больно.

— Это отстой.

Это определенно прозвучало саркастически, но я не против. Видя, как она улыбается мне, а не кому-то другому, я чувствую себя очень хорошо.

— Тебе приятно слышать, что мне больно?

— Нет, конечно нет.

Лола обходит меня стороной. Когда она это делает, мой взгляд сразу же падает на ее задницу. Господи, черт возьми, Христос. Фокус.

— Я только сказала, что это отстой. Вот и все.

Я уверен, что она что-то бормочет себе под нос, когда оборачивается. Что-то вроде «он должен был измотать тебя сильнее», но, возможно, это было всего лишь мое воображение.

— Да брось.

Феникс извивается вокруг меня, убеждая меня сесть.

Я вырываюсь из этого состояния и подхожу к простыне. Сажусь рядом с Лолой и сажаю Феникса себе на колени, но кажется, что ему надоело, что я его держу, потому что вместо этого садится рядом со мной.