Все, что мне нужно
Шрифт:
— Я не писал тебе, чтобы ты пришла, потому что забыл.
Знаю, что это выставляет меня мудаком, но ненавижу приукрашивать вещи. Если есть что-то, чего я никогда не сделаю, так это вселю в кого-то надежду ради собственной выгоды. Я мог бы сказать по-другому, но какой в этом смысл? Иногда это оттягивает неизбежное, и в этом нет никакого смысла.
— Ты чертов мудак! Я купила это для тебя. Подумала, что удивлю тебя, поскольку мы давно не виделись, — она сжимает челюсти, ее нос раздувается. — Ты почти не отвечаешь
Я щипаю переносицу, чувствуя досаду, потому что не ожидал, что так все обернется.
— У меня есть ребенок, Алексия. Баскетбольный сезон стартовал. У меня постоянно, черт возьми, есть дела.
— Хорошо? И? Ты всегда находил для меня время. Я всегда была там, или ты забыл?
Я смотрю на нее с недоверием, но вырываюсь из этого состояния. Неудивительно, что она каким-то образом сказала это о себе.
— Была рядом, когда ты хотела трахаться, — дерьмово это говорить, но это правда. Время от времени мы тусуемся, но в конце концов знаем, что это всегда трах.
Алексия хрипло дышит, ее глаза сузились в щелки.
— Раньше ты никогда не жаловался, но теперь это проблема?
Повернувшись, она подбирает с пола толстовку и натягивает ее через голову.
Теперь, когда она снова прикрыта, я внимательно рассматриваю толстовку. Это даже не моя, а кого-то из футбольной команды. Единственная причина по которой я это знаю, заключается в том, что все спортсмены носят индивидуальную спортивную форму.
Я мог бы жаловаться на то, что она носит толстовку какого-то другого парня, но мне действительно все равно.
— Я просто хочу побыть один сегодня вечером.
И подумать, где я мог ошибиться с Лолой.
— Ааа, — цокает она, прислонившись к моей двери, скрестив руки на груди.
Алексия смотрит на меня так, будто что-то поняла, и криво улыбается.
— Я понимаю, в чем дело. Ты мог бы просто сказать мне.
— Что тебе сказать?
— Ты с Лорен.
Несмотря на то, что ее улыбка смягчилась, я слышу негодование в ее голосе.
Я не идиот, чтобы знать, что она намеренно назвала неправильное имя. Это по-детски и чертовски глупо. Все, кто следил за мной, знают имя Лолы.
Я мог бы сказать так много, но это бессмысленно. Я закончил этот разговор.
Медленно вдыхая, встаю и иду к ней. Ее улыбка снова становится знойной, когда я протягиваю руку, но она становится плоской, когда обхватываю дверную ручку и поворачиваю ее.
— Тебе нужно уйти.
У нее отвисает челюсть.
— Ты серьезно? Я проделала весь этот путь ради тебя. Ты серьезно собираешься меня выгнать?
— Прости, что забыл написать тебе, но я уже сказал, что хочу побыть один.
Алексия прерывисто вздыхает и изображает на лице тошнотворно милую улыбку.
— Хорошо, я уйду, но не прибегай ко мне, когда будет скучно.
Я
— Алексия.
Она оборачивается.
— Что?
— Ее зовут Луиза.
Ее брови сошлись вместе.
— Хм?
— Мать моего ребенка, ее зовут Луиза. Оставь мелочное дерьмо кому-нибудь другому.
Она горько смеется, постукивая пальцем по виску.
— Правильно… Луиза. Извини, с тобой было так много людей, что трудно запомнить все их имена.
Я не знаю, чего она думала добиться этим замечанием, но это ни к чему не привело. Я не святой и никогда не притворялся им. Я много трахался, но и она тоже, и я никогда не осуждал ее за это и до сих пор не осуждаю. Мне все равно, что она делает.
— Спокойной ночи.
Я улыбаюсь, закрывая за ней дверь.
— Черт возьми, — бормочу я, потирая лицо ладонью и направляясь на кухню. Я останавливаюсь у входа на кухню, когда вижу Лэндона.
— Кровавый кошмар.
Он прислоняется к стойке, держа в руках коробку хлопьев. Лэндон высыпает в руку несколько кусочков и бросает их в рот.
— Ты впустил ее, не так ли?
Я смотрю на него, но он только и делает, что пожимает плечами.
— Я хотел проверить теорию.
— Теорию?
— Да, это теория, и ты доказал, что я прав.
Уголок его рта едва приподнимается вверх, но это длится всего секунду, прежде чем губы снова сжимаются.
Я не уверен, что меня бесит больше. Его снисходительный шикарный акцент или выражение его глаз, будто он знает то, чего не знаю я.
Я прислоняюсь к дверному проему, складывая руки на груди.
— Ты не собираешься рассказать, как я доказал твою правоту?
— Нет, но ты узнаешь… в конце концов.
Он бросает в рот еще хлопьев.
Прежде чем успеваю что-либо сказать, задняя дверь распахивается. Входит Джаггер, улыбаясь до ушей и неся с собой двенадцать упаковок пива. Мой взгляд переключается с него на Джея, который кряхтит и ругается себе под нос, а точнее на пианино, которое они с Сейнтом несут на кухню.
— Ты кусок дерьма! Я думал, ты сказал, что поможешь.
Он тяжело вздыхает, кряхтя и проклиная Джаггера за то, что тот заставил его согласиться принести пианино.
— Я помогаю. Я держу в руках что-то действительно важное, — криво ухмыляется Джаггер, поднимая упаковку из двенадцати штук в воздух. — Я говорил тебе не приносить это, но ты идиот, что не согласился с этим, тупица.
— Ну, этот тупица, — Сейнт делает паузу, пытаясь отдышаться, — собирается зарабатывать на этом деньги.
— Как же так? — спрашиваю я, поднимая бровь.
Смотрю на старое деревянное пианино, покрытое пылью, которое выглядит так, будто на нем не играли много лет.