Всё, что нужно для счастья
Шрифт:
– Ничего не зря. Твоя она, и точка. У неё даже повадки твои, - и это даже немного пугает... Иной раз как взглянет, словно мой бывший муж напротив стоит! Или дурацкая привычка волосы на палец наматывать? Правда, Некрасов обычно мою прядь в спиральку закручивал, а у Сони своего добра навалом...
– Она даже спит как ты - закинув руку на глаза...
– Ну, если руку, тогда точно моя, - хмыкнув на мою очередную чушь, мужчина принимается настраивать кондиционер.
– Ладно, чего гадать. Надеюсь, к вечеру всё решится.
Он откидывается на спинку, лениво
Думаю, на это чёртово ДНК мы возлагаем разные надежды: я мечтаю, наконец, бросить:" Я же говорила!", а он до последнего надеется обелить свою репутацию. Мол, пусть и скакал по туалетам с незнакомками, не утруждая себя запоминанием имён, зато о предохранении не забывал...
– Макс, - уже за чертой города, когда старые пятиэтажки и покосившиеся бараки остаются позади, а на смену им приходят дачные участки, решаюсь задать волнующий меня вопрос.
– А если ты прав...
Начать смогла, а вот закончить... Ведь прозвучит он слишком жалко.
– Что, если я прав?
– Если ты окажешься прав, твоё предложение о помощи в силе?
– шепчу, вовсе не из-за того, что боюсь быть услышанной Сонькой, а от зреющей внутри убеждённости, что лишний раз дала мужчине повод понять - я без него пропаду. Так всегда было: с виду сильная, решительная, а едва на горизонте замаячат неприятности, бегу к Некрасову за помощью. Год прошёл, а стать самостоятельной так и не успела. Вон, уже неделю его еду ем, потому что на пересоленных щи свои потуги овладеть кулинарным мастерством я спешно прекратила.
Кусаю губу, разглядывая мужской профиль, и, кажется, перестаю дышать. Красивый он, и неважно что подлец. Нос прямой, волевой подбородок, губы, на которые пялится мне противопоказано. Они уже давно отравлены чужими поцелуями, а меня даже это не останавливает, и прямо сейчас я вспоминаю, с каким голодом они касались моей кожи.
– Думаешь, для меня это что-то меняет?
– он украдкой скользит по мне взглядом, а я призадумываюсь: разве нет?
– Конечно. Одно дело искать женщину, от связи с которой у тебя остался ребёнок, другое, помогать бывшей жене найти сестру, обвинившую тебя во всех грехах. Я бы, пожалуй, плюнула и высадила тебя на обочину.
– Это ты, - вновь усмехается, и отчего-то сильнее сжимает баранку.
– У тебя отказываться от меня вошло в привычку. Даже повод не нужен... И нет, Вась, я своё слово нарушать не планирую.
– Хочешь в случае чего Верке головомойку устроить?
– кошусь с подозрением на его напрягшиеся печи, и ещё сильнее молю небеса, чтобы лаборанты не подвели. А то ведь и впрямь голову ей открутит... Мне многое с рук спускал - одна его машина чего стоит - а постороннего человека не пощадит. Характер такой.
– У меня другие цели. С головомойкой ты и сама справишься, - чуть дольше смотрит мне в глаза, а у меня к щекам кровь приливает. Словно в любви признался, ей-богу! Вон даже ладошки затряслись...
Спешно отвожу свой взор от задумчивого водителя и на чём свет стоит кляну себя за болтливость - зачем спросила?
Спустя два часа пути мне хочется выпрыгнуть из машины и отправиться в Москву лёгкой трусцой. Да хоть ползком, лишь бы размять затёкшие конечности и, наконец, перевести дух: от напряжения моё сердце так и пляшет в груди, сдерживаемое лишь тесной майкой. Очень тесной, наверное, поэтому Некрасов то и дело косится в мою сторону, всякий раз задумчиво хмуря брови. Конечно, с Вишенками мои габариты не сравнятся, проигрывают... Зря я, наверное, олимпийку сняла.
– Жарко, - облизываю пересохшие губы и, схватив с приборной доски какой-то буклет, принимаюсь обмахивать им раскрасневшееся лицо.
– Может, окно откроем?
– А Сонька?
– Максим кивает на спящую малышку, на чьи колени уложил морду заскучавший пёс, и пожимает плечами, мол, крепись, Вась, а то ребёнка просквозит.
Отлично, теперь я должна плавиться на солнце, пока моя неизвестно чем занимающаяся сестра пренебрегает своими материнскими обязанностями. Ещё и терпеть присутствие бывшего мужа, тем для разговоров с которым у нас, кажется, осталось не так уж и много. Только и знаем, что обсуждать девчонку, да моего терьера, минут двадцать назад оцарапавшего кожу на спинке пассажирского сиденья. Интересно, к концу нашего путешествия мне предъявят счёт?
– Это невыносимо. Ещё час и я умру от перегрева.
– Чая горячего выпей, - а вот водитель словно и не замечает, что температура в салоне с каждой минутой всё больше приближается к запредельной отметке. Ещё и термос суёт мне в руку, всерьёз веря, что я захочу давиться кипятком.
– Пей, в жару горячий самое-то. И мы почти добрались до места, так что потерпи ещё полчаса. Но если совсем невмоготу, раздевайся, я совершенно не против, - он потешается, а я закатываю глаза.
– Это самый нелепый развод Некрасов. Ты теряешь хватку.
– Я просто не старался. Да и чего я там не видел?
Многого... К примеру, татуировки на левом боку больше нет. Я её не пощадила - Максим изменил мне, а я убрала с тела клеймо, четыре года красующееся где-то под сердцем. И бельё... Я же на время прекратила поиски своего суженного, так что привычных для бывшего мужа кружев давно не ношу. Так давно, что любимые им белые комплекты наверняка пожелтели, заброшенные вглубь бельевого комода. Господи, да я и впрямь близка к званию старой девы! Кошка, собака и хлопок, обтянувший бледную задницу...
– Можно вопрос?
– я мрачнею от всплывшего в мозгу откровения, а когда-то любимый мной мужчина, взирает на меня из-под солнечных очков, съехавших с макушки на переносицу. Чего это он так загадочно на меня таращится?
– Валяй, всё равно ведь не отстанешь, - тем более что тишина мне порядком поднадоела. Выпрямляюсь на кресле, готовая к любой пошлости, которую может родить воспалённый Некрасовский мозг, а он объезжает выбоину на асфальте и заставляет меня задохнуться:
– Ты уже нашла мне замену?