Все, что от нас останется
Шрифт:
Но на самом деле я знал, что это лишь мое детство выработало во мне иммунитет. Моя дорогая матушка, что каждый раз переворачивается в гробу, если ее вспоминаю я. Потому что именно благодаря ей я научился не бояться смотреть в глаза смерти. Не боялся ощущать ее приближение. Я не боялся умереть, лишь потому что уже сотню раз испытывал это чувство на грани.
Только я открыл железную дверь минимум в два этажа, как мне пришлось тут же силой остановить свои ноги, лишь бы они не ринулись к сидящей в самом центре на деревянном стуле Агате с потекшей тушью на щеках.
С
Руки Агаты уходили куда-то за спинку убитого временем стула, так я понял, что скорее всего она была привязана. Сука!
Правая ладонь уже горела от желания прямо сейчас выхватить из-за спины железный ствол и поочередно проделать дырку в башке каждого кто заставил ее туш размыться черными дорожками по щекам. Я готов был закатать рукава и собственными руками проделать дырку в башке каждого о бетонную стену позади себя. Я не боялся умереть лишь переживал за то, что не успею утянуть с собой каждого из этих уродов, что посмели ее обидеть.
— Я рад, что ты все-таки приехал один, Стас, — виновник данного торжества соизволил поднять свою жопу со стула.
— Агата, ты в порядке? Они трогали тебя? Говори правду! — с ужасом смотрел я в хрустальные глаза напротив и понимал, что мне будет достаточно лишь ее "Да" для того, чтобы схватиться за пистолет и уничтожить здесь каждого. Похрен, если не успею кого-то пристрелить, Вадим доделает все за меня.
— Ну перестаньте вы, Станислав Олегович, разве мы какие-то варвары? Девушку никто не трогал, — я уже был готов заткнуть Емельянова.
— Агата? — я ждал гребанного ответа от нее!
Потому что только ее ответ сейчас был способен успокоить бешеное дыхание! Только она была способна сейчас заставить мое сердце болезненно не колоться. Только ей было по силам по щелчку пальца отключить всю злость. Не дать ей жить. Не позволять разрастаться.
— Они меня не трогали, — пропищала Агата и правая ладонь моментально прекратила гореть.
— Я бы не посмел обидеть вашу девушку, Станислав Олегович.
— Ближе к делу, — рявкнул я, мечтая уже поскорее все решить и забрать отсюда Агату.
— Конечно, конечно. От вас, Станислав Олегович, требуется самая малость, — и с этими словами он протянул мне, наверное, листов десять скрепленных между собой. Тут то я, блять, начал понимать все.
Глаза быстро пробежались по первым двум строчком и небрежная ухмылка слетела с губ от того, что я чертов ванга!
— Ученик превзошел учителя и теперь ему не спокойно, да, Борис? — съязвил я, а в душе мне хотелось заставить сожрать его каждый листок. Все, сука, десять!
В Барселоне я смог заручиться финансовой поддержкой троих спонсоров, которые на данный момент являются владельцами самых крупных строительных компаний на международном рынке. Я смог получить поддержу. Финансы. Статус. А сейчас Емельянов хочет забрать миллиарды моих денежных средств, которые с этой поддержкой я смогу получить.
— Я не прошу отдавать мне всех. Лишь Артура, — самого главного моего спонсора, сотрудничество с которым я выбил совершенно случайно.
Сука!
— Забери тех двух, — выдвинул я ответное предложение, на что Емельянов хищно оскалился.
— Ты ведь знаешь, что Артур это дойная корова. У него немерено денег, так что мне нужен он.
— А если я не соглашусь…
— Мне бы очень не хотелось портить такое красивое личико, — и мы с ним одновременно посмотрели на Агату, которая уже вся тряслась в руках здоровых амбалов. — Но придется.
И с этими словами один из мужиков вытащил из кармана брюк перочинный ножик, раскрывая его прямо перед глазами Агаты, и мне кажется я даже услышал ее испуганный писк.
Холодный метал стали подносить к ее дрожащей нижней губе и казалось бетонный пол сам толкнул мои ноги в сторону Агаты.
— Не смей, сука, трогать ее!
— Стас! — рявкнул за моей спиной Емельянов и это вновь связало мне ноги.
— Прикажи своим людям нахрен убрать от нее свои руки! Приказывай, блять! — подлетел к Емельянову, и грубо схватив его за грудки, начал тормошить этого мудака.
— Убери нож, Алекс, — прохрипел он и только убедившись в том, что Агата в безопасности, я небрежно отдернул руки.
Я знал, чего решаюсь. Знал сколько всего потеряю поставив подпись на сраных листах. Я знал. Но ни один рубль не стоял ее жизни. Ни один влиятельный спонсор. Ничто.
И как же, черт возьми, было страшно осознавать, что я переживал за жизнь Агаты. Более того она была для меня важна. Черт! Мне было плевать сдохну я или же буду жить, но внутренности леденели при мысли, что хоть когда-то ее сердце не будет биться.
— Пускай ее развязывают, — приказал я, когда стержень от ручки в моих руках застыл в миллиметре от нужного на листке места.
— Освободите девушку, парни. Мы уже все решили.
И обменявшись с Емельяновым убийственными взглядами, я без раздумий и мысленных монологов поставил подпись.
— Поверь мне, Боря, даже эта херня не вытащит твою компанию из задницы, в которой ты находишься уже столько лет, — и швырнув на стол ручку, я за секунду до крепких объятий успел распахнуть руки для того, чтобы прижать Агату к себе. — Все хорошо. Теперь все будет хорошо, — тихо шептал я в темно-русую макушку, перебирая пальцами блестящие пряди.
Единственное желание — увести Агату в безопасное место. Спрятать. Успокоить. Дать понять, что со мной ей и вовсе нечего бояться, потому что я всегда приду за ней. Спасу. Найду, как бы далеко ее не увозили.
— Совсем забыл показать вам кое-что, Станислав Олегович, — прилетело нам в спину и уверен Агата почувствовала, как все тело моментально напряглось.
Словно выработав в себе рефлекс, я инстинктивно спрятал Агату за свою спину, а сам остался стоять впереди.
— Уверен это не должно остаться без вашего внимания, — и с этими словами охранники Емельянова вынесли чье-то тело.