Все, что шевелится
Шрифт:
Тысяча не тысяча, но первый десяток любовники разменять сумели, когда к хану в юрту вбежал Хабал. Молодой сумел намного опередить старого напарника по охоте.
– Хан, а хан! – вскричал он. – Радость великая! Возвратился Джору, твой любимьт племянник! Истинный наследник ханства! Ведёт он в законно принадлежащее ему твоё жилище красавицу жену, быстрого, но хромого коня золотой масти, светлую верблюдицу и белого верблюжонка! скорее вели, Сотон, наградить меня за столь прекрасную весть по-хански!..
– Пошёл вон, болван! – ответил по-хамски узурпатор. И вытолкал Хабала взашей.
Немного спустя, остыл и подумал, что зря он так быстро отделался от гонца. Надо было
Любовники на поляне разменяли второй десяток, когда к хану влетел припоздавший Забадай.
– Хан, а хан! – закричал он. – С великой вестью пришёл я к тебе!
– Знаю, – невозмутимо отозвался Сотон. – Слыхал, что вернулся мой любимый племянник Джору, которого сам я три года назад, смахнув скупую непрошеную слезу, провожал вниз по Иркуту на дырявой лодке. Жив, бродяга! И возвращается не с дырой, а с золотым конём, светлой верблюдицей, белым верблюжонком и красавицей женой.
– Ax, как же верны твои слова, Сотон! – удивился осведомлённости хана Забадай. – И как только сумел ты узнать эти новости? Видать, сорока их тебе на хвосте принесла из далёкой горной тайги! Мудёр ты, великий хан, ничего не скажешь, раз даже птичий язык доступен тебе!
Сотон приободрился. Страсть любил, когда другие дураки его умом восхищались. Слаще мёда были для него такие речи. Этого гонца решил наградить. Порылся в наградной шкатулке старшего брата, отыскал медаль ползуна «За покорение вершины в сто аршинов» и щедро одарил. Медалька была серебряной и кое-какой ценностью обладала: её можно было отковать и сделать прекрасную блесну, на которую все щуки с окунями как бешеные кидаться станут, и ни одна рыбалка не сорвётся.
Забадай растрогался, облобызал ручку хана.
– Что спасибо, то спасибо. Славно я теперь порыбачу. Мудёр ты, хан, и щедр безмерно. За такой великий дар я и дальше буду служить тебе службой верной, невероломной…
– Точно будешь? – не поверил Сотон.
– Да батюшкой клянусь, чтоб мне ягодной бражки не пить.
– Ну, ежели бражки, то тогда да, верю. Вот и скажи мне…
– Ну?
– Не нукай, не запряг. Тоже мне нукер нашёлся.
– А кто такой нукер? – не понял недалёкий Забодай.
– Нукер – это… – Сотон прикрыл глаза и надолго задумался.
Сторонники Сотону были ужас как нужны. Он живёт в юрте хана, своего младшего брата, уже год. Подженился на вдове братовой, красавице Булган, и считает, что он теперь главный. Досталась ему власть полковника как бы по наследству. Но! Есть же и прямой наследник – сын Чоны. А сын имеет куда больше прав на юрту и имущество своего отца. Юрту и имущество отдать можно, хотя и жалко. Но без юрты начальника кем станет Сотон? Старшим братом покойника. И только. Никто Сотону власти не доверит, спросит: «А по какому такому праву?» Сказать: «А по праву наследования!» – нельзя. Ответят, что по такому праву хан – это Джору, а Сотон лишь его дядя. Кабы у Сотона было высокое воинское звание – полковник там, бригадир, на худой конец, – тогда можно было бы упирать на стратегический талант, боевые заслуги. Но нет высокого звания, хоть тресни! Когда-то носил Сотон звание подсотника, да и того лишился. Чона ни за что ни про что отобрал у старшего звезду подсотничью. Поставил кашеваром, а кашевар – это и не воинское, и не звание вовсе.
Понимал Сотон, что никаких прав на ханское звание у него нет. Кроме одного – женат он на вдове покойного. Это хоть
Самое главное, решил, скрипя мозгами, Сотон, – это набрать большое число сторонников, которые поддерживали бы его и боролись с противниками. На кого можно положиться? Кого привлечь в сторонники? Дадагов можно. Эти виноваты в смерти Чоны, благодарны Сотону, что он их над кузнецами главными назначил. Живут теперь в Юртауне, столице ханства, а не в провинции – посёлке Жемус. Без них, правда, никакой бронзы из посёлка не получишь, они одни и знают секрет бронзы, но зато хорошо, что сторонники тут, под рукой. Если какая свара, то помогут. Что мы имеем? – Сотон вдруг стал думать о себе в третьем лице. Мы имеем поддержку от дадагов. Но при этом теряем бронзу, без братьев рудокопы не могут разобраться, где именно копать медный колчедан, И где он медный, а где – вредный. И как с колчеданом дальше поступать. Как его плавят? А хрен знает! Нет, дадаги знают! Но знаниями с другими делиться не хотят. И правильно делают, между прочим, решил Сотон. Мы бы тоже ни с кем не поделились.
А вот кузнецы дадаги плохие. Подкову могут отковать, гвоздь, а чего посложней, меч или кольчугу – не могут. Плохие мечи куют, в руке неудобные, к бою мало приспособленные. То у них рукоятка тяжёлая, то наоборот – клинок. А кольчугу сковать и вовсе не умеют. Из колечек её плести – дело долгое. А сами колечки? Пока-то их наделаешь! Лучше, говорят, накуём пластинки латные, оно и быстрей. Так и пластинки у них не получаются: то слишком толстые, тяжести неимоверной, то тонкие – любая стрела пробивает. Вот дети Божинтоя, хористы, те умели и мечи ковать, и латные доспехи, и кольчуги лёгкие, но надёжные. Хористы – настоящие кузнецы, а дадаги – спецы металл лить. Вот кабы хористов с гор назад в Юртаун вернуть, а дадагов наоборот – в горы отправить, тогда бы всем лучше стало. Но дадаги в горы возвращаться не хотят. Здесь они поселились в жилищах хористов и ничего, считай, не делают. Бабы копаются в огородах, мужики для развлечения ходят на охоту, да бражку пьют и с гулящими бабёнками гуляют. А в горах работать надо – металл плавить. Кому ж хочется работать? Нам тоже не хочется, мысленно согласился с поведением дадагов Сотон. Нам тоже хочется пить-гулять с бабами.
Насильно вернуть дадагов в горы, к работе, Сотон не мог. Во-первых, они – сторонники, во-вторых, знают главную тайну: кто подговорил бухиритов на Юртаун напасть и Чону убить. Начнёшь с дадагами ссориться, они всю правду и выдадут. Расскажут, как их Сотон подкупил обещанием возвыситься над родом Божинтоя. А правда всплывёт – Сотон утонет. Никак нельзя с дадагами ссориться, опасно, понимал бывший подсотник. Но и сторонники они ненадёжные, всегда могут козырять; «А вот мы правду-матку резать начнём!»
Эх, нужно заводить других сторонников, которые нас бояться будут. Такими можно управлять. А сторонниками, которых сам боишься, не покомандуешь, Хорошо бы их всех убить…
Вот о чём думал Сотон, разговаривая с Забадаем. И так в разговорах и рассуждениях запутался, что дадаги из друзей и сторонников во врагов превратились, а хористы чуть ли не в лучших друзей. Старого Забадая он, кажется, сумел подкупить медалькой. Чем бы его ещё крепче подкупить? Чтобы на чёрное дело пошёл – убил пащенка. Сложно старикана убедить, тут брехнёй какой-нибудь пустой не отделаешься. Что бы ему пообещать? В полку заслона у Забадая было невеликое звание тройника. Разве пообещать звание подсотника?..