Все дело в крови

Elen Gor

– Слушай, впервые вижу такое удивление! – парень облокотился на стол. – Ты из неволшебной семьи что ли?

«Так, началось».

Об этом тоже предупредили. Перед отъездом дядя Гоша сказал, что в этом мире к людям из неволшебных семей некоторые относятся с пренебрежением. Так что Даша глубоко вздохнула, гордо подняла подбородок и просто ответила:

– Да. И я не вижу в этом ничего позорного.

– Прости, если я тебя задел, но я и не думал кого-либо опозорить, – оправдания парня выглядели искренними. – Я просто спросил. Ты так растерялась, когда я поднял чемоданы в воздух. Первокурсница?

– Ну да, – Даша всё ещё смотрела на парня с недоверием. – А что, так заметно?

–

У тебя кольца нет на пальце.

Даша, немного улыбнувшись, наконец-то присмотрелась к собеседнику: молодой человек лет двадцати, высокий и худой, но широкоплечий и мускулистый. У парня были короткие и прямые чёрные волосы и сильно загорелая кожа. Правую руку от ключицы до локтя украшала причудливая татуировка, переплетение чёрных штрихов и линий, создающих что-то руническое, северное – парень явно пытался спрятать под ней шрам, но, хотя татуировщик и постарался на славу, длинная старая отметина всё равно просматривалась достаточно чётко.

Лицо попутчика было так же весьма примечательным, если не сказать привлекательным или даже красивым: чуть грубоватые, мужественные черты, правильный рот с тонкими губами. Нос с горбинкой перелома немного портил точёный профиль парня, но этот недостаток с лихвой компенсировали большие, выразительные и совершенно необыкновенные глаза изумрудного оттенка.

У Дашиной мамы было колье. Та никогда не рассказывала, откуда оно у неё, но теперь Даша знала, что это, скорее всего, подарок прабабки своей отправленной в параллель дочери, напоминание о том, что род её не так прост. И колье это было поистине удивительным. Белое золото, переплетённое в такие замысловатые узоры, какие ни до, ни после, Даша уже не видела. Лёгкое, почти невесомое, даже несмотря на то, что в его искусном плетении россыпью зелёных капель были вставлены изумруды небывалой красоты. И хотя изумруды эти по сути своей были всего лишь холодными камнями, в живых и говорящих глазах попутчика Даша на миг будто снова увидела их блеск.

Она редко его видела даже дома – мать всегда держала колье в надёжном сейфе, спрятанном за картиной в зале. Её это паранойя, или паранойя отца, но колье доставалось раз или два в год, и то лишь для того, чтобы Маргарита Максимовна лично могла смахнуть с него невидимые пылинки.

Сердце Даши сжалось от нахлынувших воспоминаний – она и не думала, что скучает по дому.

– Ау! Ты спишь что ли?

Даша с ужасом поняла, что пристально смотрит парню в лицо задумчивым взглядом. Лицо её немедленно вспыхнуло румянцем, а попутчик, ухмыляясь, смотрел на неё, подняв одну бровь, и явно уже придумывая себе что-то, чего в Дашиных мыслях точно не было.

– Я иногда могу уснуть на ходу, – девушка виновато улыбнулась, попытавшись загладить возникшую неловкость разговора. – Травма головы, ещё ловлю последствия.

– Ааа… ну, тогда ладно.

Нагловатая улыбка не исчезла с лица парня, но он оказался не лишён такта и больше не затрагивал эту тему. Что ж, Даша была ему благодарна хотя бы за это.

– Меня, кстати, Игорь зовут. – Парень протянул правую ладонь для рукопожатия: тыльную сторону деформировал круглый шрам, как будто от серьёзного ожога. На среднем пальце было серебряное кольцо с причудливо выбитым на нём узором.

– А я Даша, – девушка протянула руку в ответ.

– Очень приятно, – Игорь открыто улыбнулся, сверкнув удлинёнными клыками.

***

Если бы, сидя в купе, Даша вдруг упомянула, что ненавидит лето, то Игорь бы охотно её поддержал. Дело было даже не в жаре, да и парень, к слову говоря, был абсолютно не против нырнуть в прогретое солнцем озеро, а потом валяться на солнцепёке, к

концу сезона обычно обгорая до состояния, близкого к курице гриль. И проходи каникулы исключительно на пляже, Игорь был бы даже почти счастлив, вот только обстоятельства складывались несколько сложнее. Нахождение дома было пыткой – Игорь совершенно не ладил с родителями, так что сейчас, стоя в тамбуре и дымя сигаретой, парнишка просто радовался, что проклятые каникулы наконец-то закончились.

История его семьи была не слишком счастливой, но всё же не могла претендовать на уникальность. Мать Игоря, Светлана Антипенко, была дочерью банковского служащего. Дела отца шли неважно. Тем летом, в год, когда он полностью разорился, девушке было всего лишь девятнадцать лет.

Примерно в то же время овдовел отец Игоря, Виктор Воронцов, талантливый предприниматель и очень обеспеченный человек. От первого брака у него остался трёхлетний сын – Артур Воронцов, но мужчина был уже не в том возрасте, чтобы возиться с детьми – на тот момент ему исполнилось сорок пять лет. Виктор стал искать себе жену; не сложно догадаться, что выбор свой он остановил на Светлане Антипенко – красивая бесприданница из благородной семьи сразила его с первого взгляда. Он заключил сделку с её родителями: их дочь в обмен на хорошее материальное положение. У тех не было выбора – это был единственный шанс рассчитаться с долгами.

Вечером того же дня юную Свету поставили перед выбором: либо она выходит замуж за обеспеченного Воронцова, либо отец объявляет себя банкротом и всю их семью выбрасывают на улицу. Светлана прорыдала всю ночь – у неё был жених, которого она любила.

Наутро девушка со скорбным видом сообщила родителям о своём решении – если это необходимо, то она согласна на брак по расчёту. Свадьбу сыграли через две недели, и Светлана переехала к мужу. После этого дела её отца резко пошли на подъём; он рассчитался с долгами, а потом и вовсе разбогател – Виктор выполнил обещание.

С родителями Светлана больше не общалась – она ненавидела их за богатство, полученное ценой её счастья и свободы. Не могла смотреть, как им хорошо, а ей плохо. Не могла смириться с тем, что её фактически продали сорокалетнему мужику, вынудив отдаться за богатство.

Не выносила она и маленького Артура, ребёнка постылого мужа. Светлана била несчастного мальчика по поводу и без, а Виктор был так влюблён в молодую жену, что ничего не смел сделать.

Для себя женщина решила – пусть её продали. Пусть она теперь заложница в этом доме, пусть она не может никуда уйти – её семья после этого, скорее всего, автоматически скатится обратно к нищете. Пусть так. Но Виктор не увидит от неё детей. Скоро она уедет в академию, ведь ей нужно было доучиться. Ну а раз в полгода она уж как-нибудь исполнит супружеский долг, есть же определённые дни. Ссылаясь на целомудрие, потребует для себя отдельную комнату. У Виктора уже есть сын. Пусть растит своего мелкого ублюдка, но ребёнка от неё ему не видать.

Планам не суждено было сбыться – спустя полтора месяца после свадьбы, как раз за пару дней до отъезда в РМТА, женщина с ужасом узнала, что беременна. Академию пришлось забросить – Виктор настоял на том, чтобы жена перевелась на заочное обучение, ведь скоро она станет матерью, а студенческое общежитие не место для младенца.

Светлана впала в депрессию, жизнь для неё потеряла всякий смысл. Она просто ходила из комнаты в комнату, день за днём равнодушно наблюдая, как растёт её живот. Через полгода она приехала в академию и едва не завалила экзамены практически по всем предметам. Учёба сошла на нет; в марте Светлана в последний раз посетила РМТА, чтобы забрать документы. Стандартные Курсы Колдовства она так и не закончила.