Все для вас
Шрифт:
Услышав рассказ Кынбэ, он тут же посоветовал ему не вестись на уловки мошенников и попросил купить ему выпивку. Взамен старый знакомый пообещал устроить университетского товарища на работу. Поскольку это предложение обходилось Кынбэ куда дешевле взятки за непонятную роль второго плана, он согласился.
– Ты ведь говорил, что актеры никогда не будут голодать! – вдруг возмутился Кынбэ, когда они выпивали в баре.
– Да, а сколько мне тогда было лет? Меньше, чем тебе сейчас. Что я мог знать? – усмехнулся Ким, залпом опустошив стакан.
Кынбэ захотелось возненавидеть
Ким сдержал обещание и познакомил Кынбэ с руководителем детской театральной труппы, неким Паком. Ему было лет сорок пять, правда, на вид он скорее напоминал госслужащего, каких часто можно встретить в местной управе, но не в сфере искусства.
– У тебя получится набрать вес? – спросил он, окинув Кынбэ задумчивым взглядом.
Кынбэ, который едва сводил концы с концами, успел изрядно похудеть за это время, и все же на всякий случай он кивнул. Если здесь ему будут платить достойные деньги, то он начнет лучше питаться и поправиться не составит большого труда. Затем Пак спросил, сможет ли Кынбэ совмещать актерскую и административную работу. Трудиться придется за зарплату в восемьсот тысяч вон [28] и без выходных. В обязанности входила помощь Паку в подготовке к постановкам и выполнение всех его поручений.
28
Минимальная зарплата в Корее, примерно восемьсот долларов.
– А я буду в них участвовать? – осмелившись, спросил Кынбэ.
– Если наберешь порядка двадцати килограммов, то да, – ответил Пак.
– Только мне нечего есть. Может, вы могли бы заплатить мне вперед?
– Ну ты точно товарищ этого негодяя Кима: повадки у вас одинаковые, – ответил Пак и достал из бумажника сто тысяч вон.
«Ничего себе, здесь, на Тэханно, его зовут негодяем…»
И все же после недолгих раздумий Кынбэ решил доверять Киму Соцгору, а не негодяю Киму, который отказался от собственных слов, и согласился стать актером детской театральной труппы «Веселый ветер» и по совместительству мальчиком на побегушках.
После трех дней спартанского обучения у бывшего детектива Кынбэ ощущал себя новобранцем, едва закончившим курс молодого бойца. В конце их последней совместной смены в знак благодарности он предложил угостить Квака обедом. Тот сначала отказался, но после настойчивых уговоров зашагал в сторону Вонхёро, где было сосредоточено много ресторанов и кафе.
Пришли они туда, где подавали острый суп от похмелья хэчжангук. Место оказалось небезызвестным и уже с самого утра ломилось от посетителей. Квак сел за угловой столик и долго молчал, почти сливаясь с интерьером заведения. Когда Кынбэ решил поблагодарить старшего товарища за визит в такое хорошее место, в ответ он лишь услышал, что Квак просто живет неподалеку в своей однушке.
Они
Наконец, когда Квак опустошил рюмку с сочжу и отхлебнул супа, Кынбэ, доев свою порцию, поднял тост:
– Спасибо вам за помощь! Вы многому меня научили!
Квак нахмурился. На первый взгляд могло показаться, что бывший детектив нервничает, но мимические морщины придали его лицу довольно милое выражение.
– Тебе тоже спасибо. Порадовал меня напоследок, составил компанию, – вдруг произнес он, в последний день работы внезапно перейдя с ним на «ты».
Кынбэ не возражал.
– Кстати, а кто работал до вас? Вы все так доступно объяснили мне – видимо, и он хорошо вас обучил, – сказал он, подливая Кваку сочжу.
Тот взял рюмку и на некоторое время задумался. На его лбу снова углубились морщины.
– Он не пил. И не обучал меня. Просто передал дела, и все… Необычный тип.
– О, как интересно. А чем необычный?
– У него были свои обстоятельства. И я не вправе их обсуждать. Больше ничего не скажу.
– Понимаю, понимаю. Простите мне мое любопытство, не удержался. Вечно всех утомляю своими разговорами, ха-ха!
– Да нет, ты, конечно, болтливый, но никого не обижаешь. Я вот привык все молчком делать, а, оказывается, иногда это ранит людей. Мне всегда казалось, что сдержанность причиняет меньше вреда, – задумчиво произнес Квак и мигом опустошил рюмку, будто до этой секунды забыл о ее существовании. Затем с горечью продолжил: – Вот только мне пришлось понять, что слова связывают всех нас. Взять, например, нашу управляющую: кажется, ворчит все время, но на самом деле она заботится о нас. И твоя болтовня безобидна. Мне бы стоило поучиться у тебя разговорчивости и добродушию.
Он отвел взгляд, а Кынбэ поспешил снова наполнить его рюмку.
– Зато вы умеете в нужный момент находить правильные слова.
– За год работы поднаторел: пообщался с молодежью. Так что не впустую время провел, – рассказывал Квак, и его голос дрожал.
Кынбэ вспомнил, как на днях видел его с дочерью. Расставляя товары, он волей случая стал свидетелем их трогательного разговора, за что, конечно, было очень неудобно потом. Отложив все другие вопросы в сторону, Кынбэ произнес напоследок:
– Вы потрудились на славу. Я тоже обещаю не отставать.
На этот раз Квак наполнил рюмку Кынбэ, и они выпили.
Каждый сезон труппа «Веселый ветер» готовила новый репертуар. Спектакли следовали один за другим. Устав от изнуряющего графика и скверного характера руководителя, многие актеры и даже режиссеры покидали коллектив, отчего труппа напоминала привал для странников, после которого они снова отправлялись в путь, но уже в составе других театров. Не бросали коллектив только генеральный директор, Кынбэ и разные менеджеры, по совместительству приходившиеся Паку племянниками.