Все дороги ведут к тебе
Шрифт:
На работе я чувствовала себя гораздо увереннее. Я смогла установить мышиный домик. Сходила на свидание. Я брала жизнь в свои руки. Я обживалась.
И наконец собралась осуществить этот зубодробительный поход.
Сегодня.
Не только ради мамы, но и для себя тоже.
Я была настолько воодушевлена, что, собираясь, напевала чуть громче обычного о том, чего мне действительно очень хочется.
Проверив рюкзак, в котором лежали соломинка, бутылка со встроенным фильтром, еще семь литров воды, сэндвич только с индейкой
Вроде бы нет.
Направляясь к машине, я подняла голову и увидела Эймоса. Он с измученным видом и сгорбив плечи брел к дому. Наверняка забыл выкатить на улицу мусорный бак, поэтому отец разбудил его и заставил это сделать. Такое случалось не в первый раз! Он уже жаловался мне на это.
Я помахала ему:
– Доброе утро, Эймос!
Он лениво поднял руку в ответ. Но, судя по всему, обратил внимание на мой внешний вид, поскольку уже не раз видел меня в походной экипировке: темных брюках с защитой от УФ-лучей и белом лонгсливе, надетом поверх майки, с курткой в руке, в походных ботинках и бейсболке, едва державшейся на макушке.
– Куда вы идете? – поинтересовался он, притормаживая на пути в кровать.
Я произнесла название маршрута.
– Пожелай мне удачи!
Вместо ответа он кивнул.
Я махнула еще раз и юркнула в машину. В этот момент из дома вышел Роудс. Он был в форме и направлялся на работу. Что-то сегодня припозднился!
Последнюю пару недель мы с ним почти не виделись, но слова, сказанные им в день моего свидания с Джонни, время от времени приходили мне на ум. Кэден постоянно называл меня красивой. Но у Роудса это прозвучало иначе… пусть даже он сказал это небрежно, как будто это слово ничего не значит.
Поэтому я посигналила, просто из озорства, и заметила, как он прищурился, прежде чем вскинуть руку.
Вот так.
И я отправилась в путь.
Напрасно я питала иллюзии! Это выяснилось несколько часов спустя, когда при спуске моя нога поскользнулась на мелких камнях.
Мама пометила маршрут звездочкой в напоминание о том, что получила сотрясение мозга на тропе, пересекающей гребень.
Или звездочка означала, что пройти по маршруту может только инопланетянин. Иными словами, я не была к нему готова. Вообще.
И понять, что одолеть его за день мне не под силу, следовало минут через пятнадцать. Восемь километров в одну сторону и восемь – обратно. Может, следовало прислушаться к совету Роудса насчет ночевки, но пока мне на это не хватало духу.
Я послала сообщение дяде Марио, чтобы он знал, каким маршрутом я иду и когда приблизительно вернусь. И пообещала написать ему еще раз, когда закончу, чтобы кто-нибудь был в курсе. Клара забеспокоится, только если на следующий день я не появлюсь в магазине, а
Что такое быть одной, понимаешь лишь тогда, когда никто не замечает, что ты отсутствуешь.
Я тяжело дышала, икры сводило судорогой, и каждые десять минут приходилось делать пятиминутный перерыв, а в остальном все было нормально. Разумеется, я раскаивалась в том, что поступила опрометчиво, но еще не потеряла надежду закончить поход.
Пока не дошла до треклятого гребня.
По пути вниз я очень старалась удержать равновесие, но все равно упала и сильно ушиблась.
Первыми удар приняли колени.
Потом руки.
Следом – локти, когда руки не выдержали.
И наконец я уткнулась лицом.
В камни.
Потому что они были везде. Ладони саднило, локти саднило, и ощущение было такое, что колено сломано.
Разве можно сломать колено?
Я перекатилась на задницу, стараясь не съехать с тропы к торчащим внизу скалам, и выдохнула.
Потом посмотрела вниз и вскрикнула.
Ладони были сильно ободраны. Мелкие камешки впились в кожу. И уже проступали капельки крови.
Я согнула руки и попыталась осмотреть локти. Они выглядели не лучше…
И лишь затем я перевела взгляд на колени.
На одном ткань была разодрана в клочья, и оно тоже было сильно ободрано. На другом ткань уцелела, но его страшно жгло: совершенно ясно, что ему тоже досталось.
– У-у-у, – простонала я, глядя на ладони, а затем на локти – когда подняла руки, боль отдалась в плечах – и, наконец, на колени.
Боль была адской.
И никакой аптечки я с собой не взяла. Как можно быть такой беспечной?
Стянув рюкзак, я бросила его на землю рядом и еще раз посмотрела на ладони.
– И-и-и…
Я всхлипнула, тяжело вздохнула и посмотрела назад – туда, откуда пришла.
Было действительно больно. И брюки эти я любила.
Тонкая струйка крови текла с колена по голени, и желание зареветь усилилось. Будь у меня силы сжать кулак, я бы стукнула по камням, но даже на это меня не хватало. Я снова всхлипнула – и не в первый раз с тех пор, как переехала сюда, в эту глухомань, задалась вопросом, чем, черт возьми, я занимаюсь.
Что я делаю со своей жизнью?
Зачем я здесь? Чем занимаюсь? Единственный раз сходила в поход с компанией, а так – хожу одна. У всех своя жизнь. Никто даже не узнает, что я травмировалась. Ссадины обработать нечем. Я просто умру здесь от заражения! Или истеку кровью.
Я зажмурилась и почувствовала, как навернулись слезы. Морщась, я вытерла их тыльной стороной ладони.
Жуткое разочарование, смешанное с пульсирующей болью, спрессовалось в груди в плотный ком.