Все двери открываются наружу
Шрифт:
Фраза «Наколешь дров к ужину» означала, что я приготовлю запас дров на две зимы вперед, причем, кажется, ядерных.
Все то время, пока я неумело, но усердно орудовал топором, Айрис сидела в позе лотоса на траве недалеко от меня. Сначала мы соблюдали негласный закон тишины. Но спустя минут двадцать наставница все-таки нарушила молчание.
— Моя очередь задавать вопросы. Кто ты все-таки такой. И как так вышло, что, прожив столько лет, ничего о себе не знаешь?
Очень медленно, переводя дыхание после каждого слова, не отрываясь от задания, я начал рассказывать
— И тебя нисколько не смущало, что твоя бабушка из года в год практически не стареет?
— Я об этом никогда не задумывался. Да и когда каждый день видишь кого-то, совершенно не замечаешь в нем перемен. Это из-за ее природы дверотля, так?
— Угу. Интересная она женщина. И, видимо, до безумия заботливая. Столько лет скрывать от внука, что он, грубо говоря, не такой как все, можно только из-за сильнейшего желания уберечь от опасностей. Но ведь, как видно, насильно при себе никого не удержать. Хотя ты тоже хорош: жил по принципу «меньше знаешь, крепче спишь?». Рано или поздно все тайное становится явным. И, как только становится, сразу бьет из всех орудий.
Пот ручьем стекал по спине и со лба. Но мне не хотелось останавливаться. Пока я нещадно махал топором, всевозможные мысли, переполняющие мою голову, затихали, а эмоции затмевались физической усталостью.
Похлебка, приготовленная Айрис на костре из весьма скудного ассортимента продуктов, оказалась весьма приятной на вкус, хотя была абсолютно не сытной. Меня ждала голодная ночь и плохой сон, если бы не полная потеря сил. Усталость скосила меня, отчего я спал как убитый. Ровно до того момента, пока Айрис кружкой холодной воды не воскресила меня в районе шести утра.
— Утро доброе. Скоро начнется время новых тренировок.
Новых? А уже были старые?
Едва раскрывая глаза, прилагая все усилия, я поднялся с жесткой кровати. Другой одежды, кроме той, которую носил уже третий день, у меня не было. Но теперь, по причине экстраординарного пробуждения, у меня и вовсе не осталось пригодных к ношению вещей. С удивлением я обнаружил на краю постели аккуратно сложенные штаны и подобие футболки, видимо заранее приготовленные для меня Айрис.
— Одевайся и выходи завтракать, — крикнула она из соседней комнаты.
Как только я поднялся на ноги, каждая мышца моего тела завопила от боли, напоминая о вчерашней работе. Все-таки я был городским парнишкой, не приспособленным к тяжелому труду.
Вещи пришлись мне почти по размеру, хоть и выглядели довольно непривычно.
— Что на завтрак? — Сонным голосом спросил я, выползая из комнаты.
— Без понятия. Что приготовишь, то и будем есть. Сегодня ты отвечаешь за еду.
Подобное заявление заставило меня окончательно проснуться. С каждой минутой все больше хотелось, чтобы события последних дней оказались простым сном. Но они были абсолютно реальны, как и то, что сейчас мне предстояло сотворить невозможное: приготовить завтрак из ничего.
Я бродил по окрестностям в поисках съестного. Айрис не дала мне ни денег, ни намеков на то, где раздобыть продуктов. В итоге я вернулся
— Тебя не было слишком долго. Я уже позавтракала одна, съев все самостоятельно. Доедай свои припасы и готовься отправляться в путь.
— Но ведь дома не было никакой еды?
— Ты так просто поверил в это? — Она ухмыльнулась. — Первое правило каждого мира: никому не верь и думай своей головой, проверяя все на собственном опыте.
Я горько вздохнул и с жадностью вгрызся в яблоко. Чувство обиды сейчас боролось во мне с чувством голода. Но я быстро подавил обе эмоции и выразил готовность к следующим действиям.
— Значит, хлеб и горячую картошку мне можно выбрасывать?
— Чего? Но… Вы же сказали… — Я снова беспомощно вздохнул.
— Правило второе: никогда так просто не сдавайся. Услышал, поверил и смирился? Сразу две ошибки. Тц-тц. — Айрис открыла шкафчик и достала накрытую полотенцем порцию.
— Ешь, пока совсем не остыло.
Я с благодарностью принял еду и расправился с ней меньше, чем за пару минут. Никогда яичница и картошка не радовали меня так сильно.
Очень хотелось спросить, придумывает ли она эти правила на ходу, или все произошедшее — часть великого процесса обучения. Но, решив лишний раз не нарываться на неприятности, оставил этот вопрос незаданным.
Когда я доел, Айрис уже стояла на выходе из дома с утомленным от ожидания видом.
— Вот. Смотри, не отвлекаясь, в течение трех минут. Изучи все детали до мелочей. — С этими словами она протянула мне желтоватый листок, на котором были изображены символы и фигуры, такие же, как на том, что был в конверте с маминым письмом. Вернее, они с первого взгляда показались мне одинаковыми. Однако, присмотревшись, я нашел несколько весьма серьезных различий в углах наклона черт, их количествах, а также в написании символов.
— Что это? Я уже видел такие раньше.
— Это ментальная карта. Древнее изобретение дверотлей для того, чтобы путешествовать в миры, о которых ничего не знаешь и не у кого спросить. Вещь довольно редкая и ценная. Сейчас таких уже не делают. Где ты их видел?
— Мама прислала одну в письме, и еще несколько были в комнате из сна. Как она работает? — Я не сводил с листа внимательного взгляда, стараясь сохранить в разуме каждую деталь.
— Особым образом. Когда смотришь на карту, она отпечатывается в сознании и, как бы сказать… Мозг запоминает мир, зашифрованный посредством символов и автоматически направляет в то место, что закодировано на бумаге. Примерно или типа того. Может и не совсем так, но… — Айрис замялась, но продолжала держаться уверенно.