Все это красивое превосходство
Шрифт:
— Прости, что никогда не говорила тебе, Танни.
Она покачала головой.
— Это не мое дело.
— Дело не в том, чтобы я не хотела, чтобы ты знала. Просто я не могла.
— Почему?
Я повернула голову и вопросительно посмотрела на Риза. Он согласно кивнул, мы должны были рассказать Танни всю историю. Она, как наша семья, даже больше, чем семья.
Теперь, когда я вспоминаю события, произошедшие много лет назад, я уже чувствую себя спокойнее. Я не удивилась, когда Танни заплакала. Она плакала из-за меня, из-за Риза, из-за ребенка, который не смог побороться, чтобы выжить.
Танни подошла,
— Вы через многое прошли, но, в конце концов, обрели друг друга. И вы наконец-то исцелились и освободились от прошлого. Поэтому пришло время мне кое-что рассказать вам. Потому что я знаю, что вместе вы сильные, сильнее, чем твой отец, Харрисон, и сильнее, чем твое прошлое, Кеннеди.
Риз продолжал обнимать меня, пока Танни прошлась по комнате, в задумчивости проведя рукой по детской кроватке и кресло-качалкам, провела пальцами по буквам на стене, которые образовывали слово «малыш».
— Я была всего на несколько лет старше Кеннеди, когда она познакомилась с тобой, Харрисон, когда я встретила его. Я встретила мужчину, который был таким же красивым и привлекательным, таким же обаятельным. Мне не нужно было много времени, чтобы влюбиться в него по уши. Но, как и большинство мужчин в его семье, в нем было много напористости, амбиций, которые нельзя было обуздать. Ни для кого и ни для чего.
Я забеременела, а когда рассказала ему о ребенке, он сообщил, что собирается жениться только на девушке из хорошей семьи, которая сможет принести благородную кровь в его родословную. Конечно, мое сердце было разбито, но пока у меня был ребенок, я знала, что со мной будет все в порядке. Только после того, как я родила, я в последний раз увидела Хенслоу Спенсера.
Я зажала рот рукой, чтобы сдержать вздох, но ничего не смогло заглушить вздох Риза. Я почувствовала это так же сильно, как и услышала. Он напрягся, крепче прижимая к себе.
— Мой отец?
С грустными глазами, Танни повернулась к нам и кивнула.
— Да. Хенслоу Спенсер — твой отец. Отец моего сына. Тогда-то я и узнала, что он может быть таким же безжалостным, как и очаровательным. Он дал мне на размышление два дня. Либо я никогда больше не увижу своего ребенка, либо буду смотреть на него глазами Хенслоу.
Он подал документы, в которых говорилось, что я негодная мать, и вложил в них все влияние семьи Спенсеров, которое было значительным уже тогда. Ему была предоставлена полная опека. Он сказал мне, что если я когда-либо захочу снова увидеть своего ребенка, то я не должна буду никому и никогда не рассказывать, что он мой сын. Хенслоу обещал устроить меня на работу к Малкольму и Мэри, где я буду работать домработницей, чтобы я могла видеть своего сына, когда он будет приезжать к ним в гости. Хенслоу обещал мне, что будет часто привозить сюда мальчика. И сдержал обещание. Или так, или я никогда больше не увидела бы своего ребенка. Я знала, что не смогу жить без него. И до сегодняшнего дня ни одна живая душа не подозревала, что мать его первенца, оказалась я.
Риз перестал дышать у меня за спиной. Я чувствовала легкую дрожь в его руках, которые держали меня, и я знала, что его мир только что рухнул… снова. Только на этот раз, чтобы возродиться
— Я рассказала тебе это для того, чтобы ты знал, что в этом мире существует человек, который готов пожертвовать всем ради тебя. Который способен отказаться от всего, что у него есть ради тебя.
Руки Риза медленно отпустили меня, и я почувствовала, как тепло его тела отступало, когда он обошел вокруг меня и направился к Танни. Наблюдая за разворачивающейся сценой, теперь уже другими глазами, я впервые увидела, как очертания глаз Танни повторяются с глазами Риза. Я увидела, что очертания линии плеч матери отражаются в линии массивных плеч сына. И я увидела особый свет, сияющий в ее лице, это была любовь. Материнская любовь. Она безмолвно присутствовала все время. Выжидала. Непоколебимая и истинная материнская любовь.
Когда Риз нежно окутал своей силой хрупкую фигурку матери, я поняла, что наш мир круто развернулся на 360 градусов. И, несмотря на всю боль и страдания, несмотря на ложь и притворство, все шло так, как и должно было быть. Что конец пути не предсказуем. Мы сами творим нашу жизнь. Наша жизнь — это череда решений в тот или иной момент.
Сила и благородство привели Риза сюда. В конечном итоге. Так же как и его мать. Так же как и меня. Мы все бросили вызов судьбе и сделали то, что должны были сделать для тех, кого мы любили, и, в конце концов, все получилось. В конце концов, любовь победила.
Так всегда бывает.
И так будет всегда.
Меня нужно было спасти. Даже когда я думала, что все еще моя жизнь зависит от прошлого, я уже была свободной. Мы все, так или иначе, были сломлены. А Риз был моим Суперменом. Он был моим героем задолго до того, как узнал об этом. И, может быть, я была его героиней. Может быть, я должна была спасти его. Может быть, мы будем спасать друг друга каждый день. И, если так это и будет, то я не против.
Эпилог. Риз
Как и все в зале, я, затаил дыхание, наблюдая, как моя жена кружится в танце, как ее стройное, гибкое тело извивается, как на ниточке. Это было завораживающее зрелище. Она родилась, чтобы танцевать. А я родился, чтобы наблюдать за ней.
Прошел почти год как я сообщил ей о продаже своего бизнеса.
— Может, перестанешь убираться и посмотришь на меня? — Спросил я в притворном раздражении. — Знаешь, дети не должны жить в стерильной среде.
Кеннеди перестала тереть перила кроватки и посмотрела на меня, в ее глазах всегда был этот огонек, ее волосы были слегка взъерошенными после энергичной уборки.
— Почему? Ты хочешь найти другое применение моим рукам? — Она подняла руки в перчатках и пошевелила пальцами, засунув язык в уголок изогнутых губ. На секунду, я даже забыл, что собирался ей сказать.
Я окинул взглядом ее прекрасное лицо, соскользнул на округлившийся живот, и тут я вспомнил о подарке, подарок, который я получил ко дню рождения нашего ребенка. Подарок, который был ее последней несбывшейся мечтой.
— Может мне стоит подождать и сказать тебе об этом завтра? — Поддразнил я ее.