Все и немного больше
Шрифт:
У Алфеи рябило в глазах, когда она добралась до площади Зокало.
— Алфея! — услышала она женский голос. — Алфея!
Алфея вздрогнула. Некоторые туристы, живущие в отеле иногда пытались завязать с ней или Джерри разговор, но оба они не стремились к новым знакомствам. Она в смятении посмотрела в ту сторону, откуда послышался зов.
Молодая женщина в сарафане с обнаженными веснушчатыми плечами энергично махала зонтиком, сидя за столиком открытого кафе «Мануэла».
Это была Рой.
При виде жены Джерри — и некогда своей подруги — Алфею объял
Она тряхнула корзинкой, в которой находились ее рисовальные принадлежности, испытывая неодолимое желание броситься со всех ног к отелю, снять с себя это пропитанное потом дурацкое экзотическое платье, искупаться и облачиться в прохладный шелк.
Рой снова помахала зонтиком.
Алфея сделала глубокий вдох и, лавируя между мчащимися машинами, направилась к кафе «Мануэла».
Рой обняла Алфею со свойственной ей теплотой.
— Это просто невероятно! Я здесь меньше часа — и уже встретила старинную подругу! Не могу поверить в это!
— Да, это я, но я не в состоянии сказать ни слова, пока не выпью чего-нибудь холодного.
Она подняла руку, и плотный официант с реденькими усиками заторопился к ней. Алфея по-испански сделала заказ.
Когда официант удалился, Рой сказала:
— Mucho [14] впечатляет. Тебя этому не учили в школе Беверли Хиллз. — Ее лицо сияло улыбкой. — Просто невероятно! Джерри — мой муж — пишет здесь картины… Помнишь, когда мы виделись последний раз, я говорила, что мы живем в грехе?
14
Очень (исп.).
У Алфеи вспотели ладони, и толстое гранатовое кольцо, которое ей купил Джерри, впилось в палец. Рой вела себя настолько непринужденно и уверенно, что трудно было предположить, что Джерри не знал о ее приезде. Почему он не сказал об этом мне? К чему эти секреты? Алфея нервно сняла кольцо с пальца.
— …все ушли обедать, — продолжала щебетать Рой. — Я просто горю нетерпением представить его тебе… Хотя ты ведь знаешь его. Ты не встречалась с ним здесь?
— Это место просто кишит американцами!
Внезапно счастливое выражение исчезло с лица Рой. Она неуверенно сказала:
— Я вспомнила… Вы, кажется, не ладили.
— Дорогая моя, это было еще в юности.
Официант принес Алфее пиво, и она быстро отпила полкружки.
— Мне нравится это платье. — Рой снова оживилась. — Изумительная вышивка! Где ты его купила?
— В одной из палаток в торговых рядах… Там хозяйка — косоглазая индианка. — Алфея старалась говорить таким же доброжелательным тоном. Она допила пиво, пока рассказывала о практичной вдове, которая сбывала всякий хлам американским простакам и снабжала сокровищами знатоков. Алфея с некоторых пор овладела этим горьким искусством — скрывать беспокойство за разговором ни о чем.
Рой рассмеялась.
— Я толстовата и приземиста для таких просторных вещей, но я их обожаю. Проводи меня
— Где же твой патриотизм? Я думала, ты все покупаешь только в «Патриции».
Но Рой уже не слышала Алфею. Она смотрела поверх плеча подруги, и на ее лице появилось выражение восторга и обожания.
— Вон он, — пробормотала она. — Джерри… В машине.
Джерри въезжал на стоянку перед «Отелем де лос Рейес».
— Да, это он, — проговорила Алфея, задержав дыхание.
— Знаешь, может быть… — Плотный навес затенял их лица, но в его густой тени было видно, что лицо Рой стало красным, словно при тепловом ударе. — Может быть, будет лучше, если ты… гм… оставишь нас на несколько минут… Я хочу удивить его… своим появлением.
Так Джерри не знал о приезде Рой!
Алфея почувствовала, как вместе с приливом доброты к ней снова возвращаются силы. Чтобы спасти Рой от унижения, она негромко сказала:
— Глупо, что ты приехала.
— Разве я и сама не знаю… Джерри не такой, как другие люди… Он художник, он должен быть неповторимым… Он сейчас работает над новой серией картин, и ему нужно отвлечься от постороннего. — Рой поднялась и потянулась за своей соломенной сумкой.
— Погоди, — Алфея положила руку на запястье Рой. — Нам нужно поговорить.
— Потом.
— Надо поговорить до того, как Джерри увидит нас вместе.
Румянец сошел с лица Рой, и на нем отчетливо проступили веснушки.
— Я знала Джерри за много лет до того, как он встретил тебя, — быстро заговорила Алфея. — Он тогда еще был в армии, долечивался в военном госпитале в Бирмингеме в качестве амбулаторного больного…
— Да, ты мне говорила… Вы оба учились в художественной школе.
— Мы были влюблены друг в друга.
— Вы… что?
— Мы любили друг друга.
— Он ненавидел тебя, — возразила Рой. — Он называл тебя «мисс богатая сука».
— Мои родители разлучили нас, причем сделали все очень мерзко. Я об этом не знала, а он обвинил в разрыве меня. Я винила во всем его… Мы притворялись, что ненавидим друг друга — теперь ты понимаешь логику? И когда мы снова встретились с ним в ноябре…
— Значит, это из-за тебя он задержался в ноябре?
— Да. У нас снова все началось, и мы решили приехать сюда.
Рой прижала соломенную сумку к груди. На лбу у нее выступили бисеринки пота.
— У него были другие женщины… Ты не первая… И не последняя.
— Рой, я не хочу сделать тебе больно.
— Как ты могла! Ты выступаешь в роли проститутки!
— Вряд ли.
— Я создала для него дом, место для работы.
— Рой, не надо вести себя так, будто происходит падение Священной Римской империи.
— Бездушная ты тварь! — Глаза у Рой сверкнули, и в них можно было прочитать нечто незнакомое, непривычное, дикое. Оглушительно пробили кафедральные деревянные часы. — Ты увела у меня Дуайта Хантера, переспав с ним. — Несмотря на перезвон колоколов, ее тихий голос — почти шепот — был отчетливо слышен. — Теперь совсем другое дело… Ты не уведешь у меня Джерри! Он мой муж!