Все и немного больше
Шрифт:
— Разве я недостаточно ясно выразился? — спросил он.
— Нам нужно поговорить.
— Поговорить? Это означает, что ты сперва все выведаешь у меня, затем станешь стенать и голосить.
— Джерри, я обещаю вести себя как следует.
Он осторожно взглянул на нее, затем прошлепал к шкафу, оставляя мокрые следы на полированном полу, и достал трусы. Отвернувшись от нее, он натянул их на себя.
— У тебя и Алфеи любовная связь. Видишь, я подхожу к этому весьма рационально.
Из большого гардероба Джерри достал чистую рубашку и джинсы.
Рой продолжала:
— Это
Джерри повернул голову в ее сторону.
— Ты в самом деле хочешь подойти к этому разумно? Хочешь найти выход?
— Нам необходимо это сделать.
Не глядя на нее, он застегнул пуговицы на рубашке.
— Истина в том, Рой, что мы никогда не подходили к делу разумно. Это моя вина. Я чувствовал, что оказался в западне, и устроил тебе невыносимую жизнь. Наилучшая вещь для нас — разойтись. Подать на развод.
Развод…
Слово, словно эхо, снова и снова повторялось в голове Рой, и ей показалось, что полумрак в комнате сменился темнотой. Развод… Боясь, что сейчас она может броситься на ковер к его ногам и заголосить, Рой ухватилась за дверной косяк.
Джерри смотрел на нее, на его лице застыло какое-то просительное выражение.
Внезапно Рой осознала, что если ее душа и тело были распяты на дыбе любви, то Джерри испытывал то же самое. В течение долгих лет он сходил с ума от любви к Алфее, подобно тому, как она, Рой, была безумно влюблена в него.
Чувство товарищества и сострадания к Джерри внезапно породило в ней целую гамму эмоций: безнадежность, мстительную ревность к своей сопернице и одновременно какое-то идиотское желание помочь Джерри, стать его союзницей. Ей захотелось, чтобы он одержал победу, несмотря на то, что она будет самым несчастным из противников.
— Развод, — слабым голосом повторила она. — Джерри, я еще не знаю… Я не знаю, как смогу все это вынести.
— Ты никогда не получишь радости от этого грязного брака, как и я.
Рой горестно вздохнула.
— Не сейчас…
Джерри сказал:
— Ну так ты по крайней мере подумай о разводе.
— Я так люблю тебя, дорогой.
— Но ты только сейчас сказала, что колеблешься.
Она с болью в сердце увидела мольбу в его глазах.
— Может, я смогу, если обращусь за помощью к специалисту.
— Может, тебе обратиться к психиатру?
— Думаю, это необходимо.
Сияющая, благодарная улыбка была ей ответом, и Рой показалось, будто ледяные иглы вонзились ей под кожу.
— Ты потрясающий ребенок, Рой, и всегда им была…
— Но ты должен дать мне время…
— Об этом не беспокойся. Сколько угодно…
Она прошла по длинному, прохладному коридору и когда поравнялась с дверью, на которой поблескивала табличка «Bano [15] , вошла внутрь. Здесь ставни были открыты, и слепящее субтропическое солнце освещало блестящий кафель. Она села на горячий фарфоровый край ванны, будучи не в состоянии унять дрожь.
Что я пообещала?
15
Ванная (исп.).
Развод?
О
49
Алфея отставила пустую кружку и повернулась лицом к отелю. Официанты кафе «Мануэла», которые знали, что красивая белокурая американская сеньора всегда завтракает со своим esposo [16] , вежливо оставили ее в покое. Оркестр на эстраде играл вальсы, прилизанные бизнесмены шли домой, чтобы там не спеша, основательно позавтракать, а рабочие в потрепанной одежде со своими лепешками прятались в густую тень деревьев на площади Зокало. Пестро одетые туристы скрывались под грибками кафе и ресторанчиков.
16
Супруг (исп.).
Лицо Алфеи выглядело спокойным, сложенные вместе руки неподвижно лежали на клетчатой скатерти стола; она старалась ничем не выказать своей тревоги. Но минуты тянулись для нее томительно, и Алфея боялась, что, если Джерри в ближайшее время не появится, она может закричать.
Помирились ли Джерри и Рой? Было ли нужно это примирение? Суждено ли изысканной Алфее Уимборн сыграть старую как мир роль женщины, в нежности которой мужчина нуждается только потому, что его не понимает жена? Или же она, о чем ей прямо сказала Рой, всего лишь одна из кордебалета кокоток, высоко вскидывающих ноги? А может быть, он, дитя питтсбургских трущоб, испытывает злорадное удовольствие оттого, что спит с женщиной, у которой такая громкая родословная? Вопросы жалили и жгли ее.
Официант с редкими усиками подошел к ее столику, чтобы убрать кружку. Не желает ли сеньора чего-нибудь заказать?
Алфея ненавидела официанта за его дурацкие усики, она ненавидела его за то, что от него несло потом и чесноком, но больше всего она ненавидела его за то, что его светло-карие глаза все время следили за ней.
— Я пока не готова, — сказала она. — Конечно, если вам нужен столик…
— Нет, сеньора, конечно, нет. Сеньора знает, что она всегда желанная посетительница в кафе «Мануэла».
Он направился мимо облепленных людьми столиков к раздаточному окошку.
Алфея стала пальцами стучать по столу, не заботясь о том, чтобы попасть в ритм исполняемого на эстраде вальса «Mi corazon» [17] . Как позволила она снова увлечь себя в эту бездну, из которой ей однажды с таким трудом удалось выбраться? Как могла она оставить сына, своего замечательного юного рыцаря, и тщательно отобранную когорту друзей и поклонников? Почему она так подставила себя, сделала себя такой уязвимой? Да нет другой такой идиотки во всем белом свете!
17
Мое сердце (исп.).