Все и немного больше
Шрифт:
Погруженная в эти мысли, Рой не обращала внимание на дискомфорт, который причиняли ей новые лакированные туфли, надетые для пресс-конференции, пока не почувствовала, что на левой пятке и на большом пальце правой ноги она набила себе волдыри. После этого, прихрамывая, Рой поплелась домой.
Перед домом Нолаби стоял незнакомый серый автомобиль. Еще один репортер? Может быть, кто-то приехал выразить сочувствие. Но мне никто не нужен сейчас. Она стала подниматься по лестнице, чувствуя, как при каждом шаге жесткие
Нолаби сидела в забитой мебелью гостиной, а перед ней стоял Чарльз.
Рой испытала какое-то мазохистское облегчение, решив, что Чарльз приехал как обвинитель. Однако в покрасневших глазах Чарльза и в его сдержанном приветствии она не обнаружила каких-либо признаков осуждения.
— Я только что приехал, — сказал он.
Рой обняла его.
— Я так потрясена, Чарльз!.. Не могу выразить, как мне тяжело. — Слезы брызнули из ее глаз.
— Вы не должны себя казнить, Рой. — Избитая фраза, которую многие говорили ей, но Чарльз произнес ее необычайно твердо.
Нолаби поспешила сообщить.
— Чарльз говорит, что хочет поговорить с тобой наедине, Рой. Я ухожу в другую комнату. Чарльз, не забудь передать своей бабушке, что я непременно заскочу к ней выразить свое соболезнование и сочувствие, как только она будет готова к этому! Твоя мать была удивительной и красивой женщиной… Такой кошмарный несчастный случай! Не могу поверить, что ее нет…
Нолаби стала развивать эту тему, пока Рой не перебила ее.
— Чарльз, если ты подождешь минутку, я переобуюсь, и мы можем прогуляться.
Она сняла лакированные туфли и направилась в спальню. Здесь хранились ящики и коробки, которые она помнила с детства. Рой отыскала пару мягких туфель, которые она носила, когда училась в колледже.
На улице Чарльз взял ее под руку.
— Час назад я разговаривал с капитаном Салливаном, — сказал он. — Полиция не будет возбуждать уголовное дело.
Рой издала вздох облегчения. В течение всей долгой бессонной ночи она проигрывала в уме сцены, взятые ею из детективных романов, кинофильмов, телеспектаклей, и представляла, как ее осуждают, возможно даже пожизненно.
— Ты уверен, Чарльз? Был разговор, что дело передадут в прокуратуру округа.
— Кто вам это сказал?
— Один из репортеров.
— Репортеры, — холодно произнес Чарльз. — Нам придется выставить охрану возле «Бельведера», чтобы отгонять их.
— Полицию убедил тот факт, что пистолет был зарегистрирован на имя ее отца?
— Да, когда детектив получил ваши показания, он признал это несчастным случаем. Но из-за того, что мать принадлежит… принадлежала… словом, чтобы перестраховаться, он направил дело капитану Салливану.
— Знаешь, Чарльз, мне следовало поступить разумнее… Она была страшно взвинчена, не в себе.
— Она очень тяжело пережила смерть своего отца. — После паузы он добавил: —
— Должно быть, ей был нужен только пистолет, — сказала, сморщившись, Рой. Она до сих пор не могла забыть красное пятно, расплывающееся на светлом шелке блузки.
— Я хочу спросить вас вот о чем. Почему она хотела… ЭТО сделать?
Рой сбилась с ноги.
Вот он шанс, чтобы открыть истину. Он хочет знать мотивы, которыми руководствовалась Алфея. И что плохого, если она все расскажет ему?
Что страшного в том, что он сын моего мужа?
Конечно, сначала он будет в шоке. Но Чарльз не тот человек, которого можно легко выбить из седла. Может быть, позже он даже признает меня в качестве второй матери.
Чарльз смотрел покрасневшими глазами на Рой, в них были спокойствие и приказ.
Смущенно заморгав, Рой опустила глаза. В ней до сих пор была жива верность старой дружбе.
— Рой! — снова обратился к ней Чарльз. — Так что она сказала?
— Она была страшно расстроена.
— Но должна же была она дать какие-то вразумительные объяснения.
— Дай мне припомнить, — сказала Рой. Начиная со вчерашнего дня, она тысячу раз мысленно проходила по этому заминированному полю. — Вначале я предложила ей кофе… Она отказалась. Затем она сказала, что хотела меня повидать. Но ничего особенного она не говорила. Когда Алфея приезжала в город, мы регулярно встречались.
— Пока все это не выглядит странным или экстравагантным.
— Но странное все-таки было. Одежда на ней была мятая. А ведь она всегда безупречно одевалась. Я никогда не видела ее такой. Сари тоже говорит, что она была очень странной.
— Сари? — Чарльз быстро отвернулся, однако Рой успела заметить, как дернулось его веко.
— Сари была в тот момент у меня. Мы собирались ехать на поздний завтрак к моей сестре, и она тут же уехала. Алфея поинтересовалась, уехала Сари или нет. Было такое впечатление, что она не совсем понимает, что происходит.
— Она чувствовала себя хорошо в Стокгольме, но пробыла там всего два дня… Это были рабочие дни, и я не мог уделить ей достаточно внимания. Мы собирались съездить в уик-энд на озеро Сильон. Я снял там дом. А потом… она вдруг уехала. Ничего не сказала ни слугам, никому. Это было не похоже на нее, но я решил, что, по-видимому, она встретила друзей и вскоре даст мне знать. Мне надо было попытаться найти ее.
Они прошли полквартала в молчании.
— Какая-то бессмыслица! — нарушил молчание Чарльз.