Все и немного больше
Шрифт:
— Да. Я заместитель менеджера, — с гордостью сказала Рой.
Ей не нужно было справляться о жизни Алфеи: за последнее десятилетие она постоянно была в поле зрения прессы. Алфея дважды выходила замуж. В семнадцать — за Фирелли, этого славного старикана, как Рой мысленно называла английского маэстро. Рой всегда содрогалась, на мгновение представив себе, как ее тоненькая юная подруга оказывается в объятиях пожилого толстого коротышки. Этот образ вызывал у нее гораздо большее отвращение, чем Джошуа с Мэрилин, из-за прямо-таки сногсшибательной разницы в возрасте. От Фирелли у Алфеи есть сын. После развода она
Алфея сказала:
— Всеми возможными способами пробиваешься к вершинам haute couture [11] .
Рой засмеялась. Однако внезапно она осознала, что они отличаются друг от друга не только четырьмя дюймами роста. Их разделяет настоящая пропасть.
Подошедшая миссис Файнман стояла неподалеку от секции, демонстрируя тщательность прически и продуманность украшений. При виде сваленных в кучу вечерних платьев на ее лице появилось неодобрительное выражение.
11
Здесь — швейное мастерство (фр.).
— Я собираюсь приобрести несколько вечерних платьев, — громко произнесла Алфея. — Вроде тех, которые находятся здесь.
— Да, миссис Уимборн. — Рой взяла в охапку роскошные платья. — Прошу вас за мной, миссис Уимборн.
Она привела Алфею в самую большую из примерочных комнат. Отражения Рой и Алфеи повторялись бесчетное количество раз в расположенных под разными углами зеркалах, при этом ни одна из женщин не смотрела на другую. Как странно видеть эти бесконечные отражения через столько лет… Рой пыталась сопоставить эту величественную светскую Алфею (на ее гладкой, с красивым загаром коже не было заметно косметики, даже губной помады на четко очерченных губах) с той замкнутой, несчастной, размалеванной школьницей. Рой вспомнила, как отчаянно она рыдала в захламленной спальне. Ореол недоступности вокруг ее старинной подруги исчез.
Рой спросила:
— Ты снова возвратилась сюда?
— Я буду в «Бельведере», пока не оформлю развод… Дважды проигравшая… Наверно, я безнадежна? А как ты? Замужем? Разведена?
— Ни то, ни другое. Я влюблена, — ответила Рой, даже не пытаясь сдержать лучезарную улыбку.
— Влюблена? — спросила Алфея таким тоном, словно никогда не слышала подобного слова.
— Ты знаешь, это какая-то страсть! Он — единственное в мире, что мне дорого.
— Ой, Рой! — Алфея улыбнулась и покачала головой. — Ты нисколько не изменилась! Ни на йоту!
— Возможно… Но я впервые так влюбилась! Как будто что-то божественное снизошло на меня… Словно кто-то включил все огни. Я кажусь банальной и сентиментальной? Что ж, это любовь сделала меня такой.
— Я рада за тебя, — проговорила
Рой опустилась на бархатный пуфик.
— Мы с ней в натянутых отношениях, — вздохнула она. — Мы живем с Джерри без церковного благословения.
— Да что ты? Ты вроде бы стала такой правильной… Совершенно открыто живете?
— Я была мисс средний класс несколько лет. А сейчас живу во грехе.
— Нет предела чудесам!..
— Он самое важное, что когда-либо было в моей жизни. — Счастливая, широкая улыбка отразилась в сотне зеркал. — Я читала, что у тебя мальчик… Он немного младше Билли.
— Карло скоро будет десять… ах, черт! Я ведь забываю, что он теперь называет себя Чарльз. Именно такое настоящее имя у Фирелли.
— Да, я знаю… Помню, я чуть не упала, когда услышала его английский акцент. Он рассказывал мне, как изменил свое имя… По-настоящему он Чарли Фрай.
— Верно. Мой Чарльз — личность яркая. Он сильный, лидер по натуре, на меня смотрит как на девчонку. Сейчас очень интересуется шотландскими овчарками деда.
— Как поживают твои родители?
— Все так же. Мать ухаживает за цветами и обожает папу. А он элегантно расхаживает, этакий хозяин поместья, — ровным голосом сказала Алфея. — Они, кажется, не подвластны времени.
Магазин закрывался, до примерочной донеслись женские голоса.
Рой импульсивно предложила:
— Если у тебя нет других планов, мы можем продолжить воспоминания у меня.
— В твоем любовном гнездышке? Великолепно!
Рой настояла на покупке дорогого итальянского свитера, прежде чем обе вышли.
Они оставили темно-бордовый «кадиллак» Алфеи на стоянке. В «шевроле» с поцарапанным крылом они влились в медленно ползущую колонну машин. Каждый угол и квартал вызывал в памяти веселые воспоминания и реплики. Разговор замолк у фонтана, где они впервые встретили Дуайта Хантера. Обе молчали, пока не миновали две зеленые площадки для игры в гольф.
Затем Алфея спросила:
— Что из себя представляет твой парень?
— Джерри? Он совершенно не такой, как другие. Таких, как он, больше не существует.
— Нельзя ли поконкретнее, Уэйс?
— У него высокие скулы и узкие глаза, но не восточные, а славянские. Его не назовешь красавцем в полном смысле. Но у него очень значительное, интересное лицо… И потрясающее телосложение. Мужское, крепкое… Он невысок, примерно пять футов восемь дюймов. Я без ума от него. А он настроен совсем на другую волну. Я заурядная представительница среднего класса, а он художник, настоящий художник, талантливейший живописец…
— Как его фамилия? — спросила Алфея.
— Хорак.
Из горла Алфеи вырвался сдавленный звук.
Рой на мгновение оторвала взгляд от дороги. Алфея напряженно смотрела перед собой.
— Значит, ты слышала о нем? — спросила Рои. — Он вообще-то знаменитый.
— Я знаю его, — сдавленным голосом произнесла Алфея. — Мы оба учились у Генри Лиззауэра.
— Лиззауэра? Немецкого художника, который покончил с собой?
— Да. — Голос Алфеи дрогнул. Она задержала дыхание и нарочито лениво спросила: