Все или ничего
Шрифт:
Морин светилась от гордости, почти физически ощущая исходящую от него энергию. Она всегда считала, что Брендон борется за правое дело, и сейчас, оглядывая лица стоявших вокруг людей, понимала, что он победит. В его лице, голосе и словах чувствовалась неподдельная искренность. Он желал Техасу добра — это было очевидно. Брендон говорил без бумажки. Его речь шла из самого сердца. «Как бы здорово он смотрелся на телеэкране!» — подумала девушка и пожалела, что не захватила с собой видеокамеру и не сняла его на пленку для себя.
Когда речь закончилась,
Шарлин первая отыскала Морин в толпе.
— Он бесподобен, Морин! И он прав. Если мы все объединимся, то поборем мафию.
— Я тоже так думаю.
— Завтра утром я пойду к своему экстрасенсу. Почему бы тебе не пойти со мной? Мы узнаем по картам, победит ли Брендон.
Морин глубоко вздохнула:
— Прекрати, Шарлин. С тех пор как разразился нефтяной кризис, ты зачастила к своей гадалке. Мне не нужно ходить к экстрасенсам. Я и так знаю, что Брендон прав.
— Но лучше убедиться наверняка.
— Иногда не стоит этого делать.
— Почему, Морин? — Шарлин прищурила глаза. — Ты что, боишься услышать про себя и Брендона? Ты его боишься? Или себя?
— Что ты имеешь в виду?
— Только то, что тебе стоит почаще прислушиваться к своему сердцу. Ведь ты любишь его.
— Сейчас не время влюбляться. Мне надо думать о ранчо…
— Боже мой! И ты говоришь такое? А я-то думала, что ты умная девушка. Если ты видишь лишь то, что говорит тебе твой разум, то жизнь твоя очень бедна. Только сердце делает нас счастливыми, Мо. Сердце, а не разум.
— Если твое сердце — такой хороший жизненный проводник, почему же ты, чуть что, сразу бежишь к гадалке?
Чего тебе не хватает, Шарлин?
Морин увидела слезы, блеснувшие в темных глазах подруги, и поняла, что была слишком резка с ней. Но ей не нравилось, что Шарлин разбирает ее по частям, точно она картинка-головоломка.
Все еще борясь со слезами, Шарлин сказала:
— Я только хотела тебе помочь. — Развернувшись, она зашагала к дому.
— А я хотела помочь тебе, — печально пробормотала Морин, глядя ей вслед.
Войдя в дом, Шарлин прямиком направилась к парадной двери и сказала слуге, чтобы он позвал ее шофера.
Как только машина тронулась, она откинула голову на спинку сиденья. Ей хотелось лишь одного — поскорее вернуться домой, в свое убежище, и рассказать Чарльзу про сегодняшний день. Он знает, что сказать, как ее утешить. Он подскажет, как наставить Морин на путь истинный. А утром она, как и собиралась, пойдет к своему экстрасенсу. Почему бы и нет? Но, посмотрев из окна машины на ослепительно голубое небо, Шарлин вдруг засомневалась.
Может быть, Морин права, и она действительно слишком уж полагается на своего экстрасенса? Что же получается: она слушает не свое сердце,
Она спросит у Чарльза, что ей делать. Он должен знать.
Раньше он всегда давал ей хорошие советы, почему бы не довериться ему и на этот раз? Ведь ничего не изменилось…
Или все-таки изменилось?
К полуночи большинство гостей разошлись. Те, кто не обещал Брендону деньги и услуги, обещали их Барбаре. На политическую кампанию набралось полмиллиона долларов.
В годы подъема эта сумма показалась бы смешной, но во время кризиса даже такие деньги были манной небесной.
Гости тянулись к выходу, уверяя Брендона в своей поддержке. Барбара, широко улыбаясь, благодарила каждого в отдельности. Она знала, что техасцы еще долго будут говорить об этом вечере.
Морин и Линн сидели за столиком у бассейна. Человек пятьдесят шестьдесят еще не хотели уходить, в их числе и Берт Бин.
— Ты знаешь, Берт не верит во, все это, — сказала Линн.
— Я так и думала.
— Он считает, что билль об игорном бизнесе поднимет штат на ноги.
— А ты сама как считаешь?
— Я считаю, что мне нужно разводиться.
Морин удивилась лишь тому, что Линн наконец-то сказала о своих намерениях вслух.
— Ты уверена?
— Как никогда. Но мне нужно сделать это правильно. Я не хочу, чтобы мои дети как-то пострадали.
— Я понимаю.
— Мне нужна твоя помощь.
— Проси что хочешь.
— Я хотела бы встретиться с адвокатом Брендона. Он у него очень хороший. Но я не могу сама разговаривать с Брендоном: боюсь, что Берт что-нибудь заподозрит. Будет лучше, если это сделаешь ты. — К столику подошел официант и налил Линн белого вина. — Ты знаешь, иногда мне кажется, что Бог послал нам этот кризис специально, чтобы он оставил Берта без штанов и помог мне положить конец нашему нелепому браку.
— Ну, это слишком однобокий взгляд.
Линн улыбнулась:
— Лично я считаю этот кризис самым значительным событием в своей жизни. Он четко отделил мужчин от мальчиков.
— Тут я с тобой согласна, — откликнулась Морин.
В дальнем конце бассейна, скрывшись за живой изгородью, Шейн Котрелл насиловала Берта Бина.
Не обращая внимания на его протесты, она в три секунды содрала с него бежевые летние брюки.
— О Господи, это безумие! Моя жена всего в пятидесяти шагах отсюда.
— Заткнись, Берт. Я столько недель тебя хотела и теперь получу свое. Мне плевать на мисс Ханжу в Шикарных Туфельках.
Шейн склонилась к Берту и он стиснул зубы, чтобы не закричать от острого удовольствия, пронзившего все его тело.
Шейн права: они слишком давно не были вместе. Она самая лучшая! Он хотел ее даже больше, чем она его.
Берт присел на колени, стянул через голову легкое оранжевое платье Шейн, сорвал трусики и вошел в нее. Обливаясь потом и издавая страстные стоны, они меньше чем за две минуты достигли оргазма.