Все изменит поцелуй
Шрифт:
— В этом-то и состоит первая сложность, — сказал Роберт.
— А есть еще и другие? — сквозь зубы процедил Колин.
— Да, есть.
И тут Роберта охватила ужасная слабость. Не устояв на ногах, он рухнул на пол и, уже теряя сознание, пробормотал:
— Ее надо доставить к Веллингтону. Во что бы то ни стало…
Колин поставил фонарь на стол и бросился к брату. Капитан побывал во многих сражениях и повидал немало смертельных ранений. И сейчас по всем признакам — и по бледности, вызванной большой потерей крови, и по охватившей все тело лихорадке —
— Черт бы тебя побрал, Хоббе, — проворчал капитан. — Опять ты попал в какую-то историю…
Оливия металась, словно старатась стряхнуть с себя сон, навеянный дурманом. В какой-то момент она услышала мужской голос, доносившийся из темноты.
— Хоббе, — говорил какой-то мужчина, явно взволнованный.
Оливия попыталась закричать:» Хоббе, Хоббе, я здесь! «
Но язык ее едва ворочался, и из горла вырывались лишь какие-то нечленораздельные звуки. А потом Оливию снова одолел сон, не желавший выпускать ее из своих цепких летаргичсских объятий.
Наконец проснувшись, она прищурилась от яркого света, проникавшего в комнату сквозь маленькое оконце над кроватью, а также сквозь дверной проем, который вел неизвестно куда. Внезапно ей показалось, что она опять погружается в сон, но тут ее обдало свежим ветерком с привкусом соли, и она окончательно пробудилась.
Вокруг нее — море. Куда и с кем она плывет на этом корабле — на сей счет у нее никаких сомнений не было.
Во всяком случае, она точно знала, с кем плывет. С Робертом Данверзом.
Оливия попыталась вспомнить, как же она все-таки оказалась на борту корабля. О событиях всей прошедшей недели у нее сохранились лишь отрывочные воспоминания. Она закрыла глаза и сдавила пальцами виски — голова словно раскалывалась.
Ей казалось, что вся эта история произошла вовсе не с ней и она наблюдает за событиями со стороны.
Вот леди Финч, читающая газету. Затем возвращение Брэдстоуна. Возникшее у нее желание отомстить. Поездка в Лондон, а потом в лондонский дом леди Финч. Роберт — и в то же время не Роберт. Вернее — два Роберта. Одного она когда-то любила, но впоследствии об этом пожалела, с другим целовалась, но ничуть о том не жалеет.
При воспоминании об этом поцелуе Оливия невольно покраснела, однако ухватилась за него, пытаясь восстановить остальные события — они перемешались в ее сознании, словно в калейдоскопе.
И тут все вдруг стало на свои места. Чамбли. Он ей угрожает. Злорадствует по поводу» самоубийства» ее отца. Потом целится из пистолета в Роберта. Она вне себя от ярости и стреляет в него.
Оливия вздрогнула от неожиданности. Она убила человека!
Свесив ноги с койки, она нащупала пол и осторожно поднялась. Какое-то время стояла, держась за спинку и привыкая к качке.
Ей по-прежнему не удавалось вспомнить, каким образом она оказалась на корабле. Эти события были покрыты мглой,
Наконец, собравшись с духом, она сделала шаг, еще один — и вдруг что-то задела ногой. На полу лежал ее саквояж. Оливия присела, открыла его и убедилась, что все вещи на месте — и дневник, и все остальные записки. Кроме того, там находились пучки пахучих трав в голубых аптечных обертках — их она никак не могла туда положить.
Закрыв саквояж и задвинув его под койку, чтобы не бросался в глаза, Оливия стала пробираться вдоль стены к дверному проему. У порога остановилась на несколько секунд, а затем сделала еще шаг.
Она оказалась в довольно просторной и светлой комнате. Вдоль одной из стен тянулся длинный ряд окон, а за ними расстилалось море — необъятное пространство под голубым небом.
Что ж, ее худшие опасения подтвердились — она находилась далеко от земли, в открытом море.
Когда ее глаза наконец привыкли к яркому свету, Оливия осмотрелась. И тотчас же увидела какого-то мужчину, сидевшего за длинным широким столом. Перед мужчиной лежала огромная раскрытая книга, и он что-то писал в ней, поскрипывая пером. Незнакомец низко склонился над столом, и Оливия не могла разглядеть его лицо — видела лишь копну черных волос и загорелые руки.
Девушки снова осмотрелась. Ни Роберта, ни его слуги в комнате не было.
«А может, его вовсе здесь нет? — подумала Оливия. — Может, он просто…»
Тут незнакомец поднял голову и, повернувшись к ней, сказал:
— Приветствую вас.
Отложив перо, мужчина поднялся из-за стола, и Оливия поняла, что он необыкновенно высокий — едва не задевал головой потолок. Лицо у него было загорелое и обветренное; очевидно, этот человек не один год провел в море.
И это лицо — оно было очень знакомым! Такие же зеленые глаза, такие же волосы, такие же скулы.
«Конечно же, он родственник Роберта», — подумала девушка.
Незнакомец улыбнулся, и его улыбка оказалась довольно добродушной.
— Наконец-то зелье Пимма перестало на вас действовать. А я уже начал думать, что вы никогда не проснетесь.
Пимм! При упоминании этого имени туман рассеялся — Оливия все вспомнила.
— Так это был чай?! Незнакомец снова улыбнулся.
— … Значит, он поил вас чаем? Теперь все ясно! Вы, наверное, не очень хорошо с ним знакомы, иначе знали бы, что у него не следует ничего пить. Его мать служила штатной отравительницей у самого Людовика Пятнадцатого.
Оливия схватилась руками за горло.
— О Боже, кажется, я вас напугал. Вам не о чем беспокоиться. Если вы до сих пор не умерли, то скорее всего бояться вам больше нечего. — Пригладив ладонью всклокоченные волосы, незнакомец пробормотал: — Впрочем, это, наверное, плохое утешение. Моя жена говорит, что я слишком прямолинеен и что это к добру не приведет. Что ж, садитесь, пожалуйста. — Он указал на стул. — Я сейчас прикажу принести чего-нибудь поесть. Вы, должно быть, проголодались.
Оливия нахмурилась.