Все к лучшему
Шрифт:
Она целует меня в щеку и наконец-то отпускает.
— Приходится, — парирует она. — Что мне еще остается?
Пит выходит со мной в темноту на крыльцо и просит дать ему порулить. Я сажусь на переднее сиденье. Он медленно везет нас по району, сжимая руль, как примерный ученик — левая рука на десяти, правая на двух, — заранее включает поворотник, и лицо его в тусклом свете приборной панели восторженно и серьезно. Внезапно меня охватывает прилив нежности к брату, и я в который раз клянусь себе, что устрою жизнь таким образом, чтобы заботиться о Питере и дарить ему все незатейливые радости, которые, в его бесхитростном представлении, в сумме составляют счастье. Для Питера, в отличие от обычного человека, это понятие скорее количественное, а значит,
— Сатч иногда дает мне порулить.
— Сатч Боуэн?
— Ага.
— Зачем ты водишься с этим придурком?
Сатч Боуэн, на год старше меня, — кошмар нашего детства. Его постоянно выгоняли из школы за драки и наркоту, в конце концов он вообще бросил учебу. Отчего-то ему нравился Пит. Сатч находил извращенное удовольствие в том, чтобы прилюдно командовать моим братом: то подговорит его попить воды из унитаза в торговом центре, то попросит снять штаны и станцевать в пиццерии. А Пит, всегда готовый всем угодить, воспринимал внимание к себе как симпатию и с радостью исполнял приказы Сатча, который называл его «своим маленьким другом». Мне частенько случалось пускать в ход кулаки, чтобы защитить Пита от нападок сверстников, но про Сатча говорили, что он носит с собой пружинный нож и даже пускал его в дело, поэтому всякий раз, как доходило до драки, я отступал. Уже в колледже я слышал, что Сатча несколько раз забирала полиция и он, чтобы его не посадили, пошел служить в морскую пехоту.
— Сатч хороший.
— Пит, — я оборачиваюсь к нему лицом. — Сатч подонок. Лучше держись от него подальше.
— Он мой друг. Он делает мне скидку в хозяйственном. Иногда дает порулить. Вот и все.
— Вспомни, как мы от него натерпелись в детстве.
— Он изменился, — уверяет Пит.
— Пообещай мне, что не дашь себя в обиду.
Пит поворачивается ко мне.
— Может, я и отсталый, — говорит он. — Но не идиот.
— Следи за дорогой, Пит, — отвечаю я, показывая на лобовое стекло. — Я знаю, что ты не идиот. Но я твой старший брат и должен о тебе заботиться.
Пит без объяснений догадался припарковаться у соседнего дома, чтобы мать не увидела.
— Я знаю, Зак, — кивает он, — я тебя люблю.
— Я тоже тебя люблю, — признаюсь я. Он единственный из мужчин, кому я способен сказать такое. — Можешь катать меня, когда захочешь.
— По шоссе?
— Не зарывайся.
— Ха! — смеется Питер и хлопает ладонью по рулю. Я тянусь к ручке двери, и тут он спрашивает: — Ты скучаешь по Раэлю?
Я откидываюсь на сиденье и с любопытством смотрю на брата.
— Ага, — отвечаю я. — Иногда.
— Я тоже, — соглашается Пит. — Он всегда был так добр ко мне. Не обращался со мной, как с отсталым.
— Он тебя очень любил.
— Тамара пекла мне печенье.
— Испечет еще, — обещаю я. — Просто ей пока не хочется ничего печь, понимаешь?
— Понимаю, — Пит опускает взгляд на колени. — Мне так хотелось, чтобы мы с тобой всегда жили с Раэлем и Тамарой. Вчетвером.
Я чувствую, как к горлу подкатывает ком.
— Было бы здорово, — говорю я, хотя его слова причиняют мне боль, которой я и представить себе не мог.
Пит поднимает на меня глаза.
— Завтра после работы у нас будет инвентаризация, — весело произносит он. — Получу лишние тридцать долларов.
— Отлично. — Всегда завидовал способности Пита моментально переключаться. Он работает на складе в «Ножках-крошках», детском обувном магазине на Джонсон-авеню. — Ты ведь там уже не первый год, да?
— Четыре года, — с гордостью заявляет он. — Мистер Брис говорит, что я незаменим.
— Потому он и платит тебе кучу денег.
— Ха!
— Ну все, Пит, до встречи.
— До субботы.
— Почему до субботы?
— У тебя же помолвка, балда.
— Ах да, точно. — На минуту я забыл об этом.
Я провожаю глазами Пита, неуклюже семенящего по лужайке, и у меня сводит нутро от мучительной любви, которую я испытываю только к нему. Я чувствую,
На станции Саноко я выбрасываю судок с тефтелями в урну, и тут у меня звонит телефон. По определившемуся номеру я понимаю, что это Крейг Ходжес, которому явно не терпится узнать, удалось ли мне решить проблему «Найк». Он не оставит меня в покое, пока не добьется своего. Мне пока нечего ему сообщить, поэтому я не беру трубку. Крейг мог бы и сам догадаться, что у меня, скорее всего, еще нет новостей, поскольку в Китае сейчас раннее утро, но на такие мелочи ему плевать. Как и всем нам, ему отчаянно хочется услышать: что бы ни случилось, все будет хорошо.
Глава 9
Когда бракоразводный процесс принял скверный оборот, адвокат Лилы нанял частного детектива, который нашел доказательства, что Анна была не первой из сотрудниц, с кем спал Норм. Предполагалось, что это как-то поможет Лиле, но вместо этого Норма уволили, и с той поры его неспособность удержаться ни на одной работе стала чем-то вроде печальной семейной легенды, о которой ехидно упоминали тетушки и бабушки, шушукаясь на кухне во время праздничных семейных сборищ, а Лила плакалась, что Норм не платит алименты. Сильнее всего ее раздражало, что в большинстве случаев никто его не выгонял. Он уходил сам.
— То есть как это увольняешься? — кричала мама на него по телефону так, что нам за стенкой было слышно. — Ты не можешь себе этого позволить!
Но он снова и снова увольнялся — то ему показалось, будто им помыкают, то обошли по службе, то просто недооценили, или же, как это было один раз, заключили против него общий заговор.
В то время он стал навещать нас все реже и реже, и в основном по утрам в воскресенье мы наряжались и усаживались в гостиной, стараясь не встречаться глазами, а Лила наверху висела на телефоне, тщетно пытаясь поймать Норма. В конце концов я перестал его ждать, и Пит как всегда последовал моему примеру. Но Мэтт еще долго по воскресеньям надевал костюм и молча сидел в гостиной, положив пиджак на диван возле себя, таращился в окно и бросал на нас укоризненные взгляды, когда мы шлепали мимо в пижамах на завтрак, как будто наше разочарование было причиной, а не следствием пренебрежения со стороны Норма. Мэтт не хуже нас знал, что отец не придет, но что-то в его душе, какой-то зарождающийся мазохизм заставлял его каждую неделю вновь переживать разочарование, как будто брат сознательно собирал доказательства, чтобы подпитать пробуждающийся гнев, который однажды взорвется в нем ядерным грибом. После того как Мэтт начал хулиганить, Лила отвела его к психологу, но брат лишь сильнее замкнулся в себе, а мама не могла выбрасывать по семьдесят пять долларов на сеансы, не приносившие никакой видимой пользы.
Спустя некоторое время Норм объявил, что ему предложили работу в Бостоне, и, наобещав нам золотые горы, сложил вещи в свой видавший виды «шевроле» и укатил на север. Небольшая фармацевтическая компания, которая вот-вот должна развернуться, и отец окажется в барыше. Его позвали не простым бухгалтером, а менеджером по работе с клиентами, для начала он будет отвечать за Массачусетс. И что с того, что он никогда не работал в отделе продаж и слегка приукрасил резюме. В общении с клиентами главное — доверие: нужно смотреть людям в глаза и производить впечатление человека, на которого можно положиться, а уж в этом Норм дока. Кто, как не он, душа любой компании, лучше сумеет очаровать секретарш и посидеть с докторами в ресторане за счет компании? Сперва зарекомендует себя в продажах, а потом, глядишь, пробьется и в большие начальники. В общем, это начало многообещающей карьеры и спасение от наших финансовых затруднений. Волноваться нам нечего: Бостон не так уж и далеко, у Норма будет просторная квартира, там цены гораздо ниже здешних, и мы сможем приезжать к нему на выходные, сходим на матч «Ред Соке» и «Бруинс», и он тоже будет нас навещать, а когда ему дадут отпуск, мы все вместе поедем в Диснейленд.