Всё, кроме любви
Шрифт:
— Нет, — медленно достав белоснежный платок, он вытер лицо. — Хотя желание промелькнуло. Но я, в отличии от некоторых, умею себя в руках держать.
— Да, Хурт. Я… с тобой. Извини меня. Я буду слушаться.
Мужчина выдохнул.
— Извинения приняты, и партнёрство тоже. Но, видишь ли, Хурт Вагнер — не тот человек, которому можно безнаказанно плюнуть в лицо. И вот твоим наказанием я сейчас и займусь. А заодно и проверю степень твоего послушания.
Он отлепился от косяка, в два шага преодолел расстояние до кресла, развернул его, сел лицом к девушке и, расстегнув и приспустив штаны, спокойно
— Соси.
— Ты рехнулся? — дрожащим голосом спросила Пеппи. — Я не буду этого делать.
— Будешь, или я всё-таки уйду.
— Ты не сможешь!
— Уверена? Валяй, — он натянул штаны и поднялся.
Пенелопа кинулась за ним. Как бы она ни бахвалилась, но понимала — с ним ее планы осуществятся гораздо быстрее. Он даст ей самое главное — время.
— Ладно, — крикнула она. — Я сделаю.
Он остановился, внимательно посмотрел на нее, сверкая глазом, кивнул:
— На балконе.
— Но там увидят!
— Не мои проблемы. Надо было раньше соглашаться. Теперь условия поменялись.
Пеппи обняла себя за тонкие плечи и вскинула подбородок. Гордость требовала послать его к черту, а здравый смысл орал в голос, что нужно соглашаться. В конце концов все женщины делают это. Никто не умер.
— Если будешь долго думать, то я прикажу еще и раздеться, — предупредил Хурт.
Пенелопа выпрямила спину и потопала на балкон.
— На колени.
Девушка послушно опустилась на колени и зажмурилась, не желая слышать звука расстегиваемой одежды.
— Давай, начинай.
Он поднес к ее губам уже возбужденный член, большой и на вид даже не противный. Что она — членов не видела? При доступе к сети — сколько угодно. И как это делается, она тоже видела. Отчего же так боится? Замотала головой — не сможет.
Мужчина тяжело вздохнул, потянул ее за волосы, поднимая лицо, а потом с силой нажал на челюсть, заставляя открыть рот. Разжал пальцами зубы.
— Укусишь — ударю.
Член скользнул в рот — сразу глубоко, до самого горла. Пеппи подавилась, на глазах выступили слезы. Хурт милостиво позволил ей немного отдышаться и сказал:
— Или ты сама регулируешь рукой, или будет вот так.
Девушка тут же обхватила его руками. Он снова толкнулся в ее рот — теперь уже на половину, так, как она позволяла. Это было не так уж и страшно. Она попробовала двигать руками сама — и неожиданно увлеклась. Провела языком по головке, скользнула по неровному, оплетенному венами стволу, подмечая, что дыхание мужчины стало прерывистым. Прикусила зубами — не сильно, но чувствительно. Вроде не орёт. Только тихо шипит сквозь зубы, но ее не останавливает. Нашла складочку на плоти, потеребила ее языком, с внезапной радостью ощущая, как член вздрагивает от ее действий. Впрочем, игры ей быстро надоели, да и на балконе было довольно зябко. Она просто принялась водить рукой, держа его член губами, но быстро устала. Челюсть начало сводить. Тогда он принялся двигать бёдрами сам, толкаясь все глубже и резче. У Пеппи текли слезы из глаз, слюна капала на пол. Наконец, член дернулся, запульсировал, и в ее горло брызнула вязкая горячая жидкость. Пеппи отпрянула, отчаянно закашлялась, борясь с тошнотой, а потом расплакалась как ребенок, оседая на холодный пол.
— Хорошая девочка, — прошептал
— Я в порядке, — вывернулась Пеппи. — Я сама. Маньяк!
— Ошибаешься, девочка. Надеюсь, ты поняла, что это не было демонстрацией модели наших отношений. Это было наказание, причем лично для тебя — достаточно суровое, но другую я бы просто убил, а не воспитывал. Ты должна понять — на мне нельзя срывать зло. Понять и запомнить. Главное — запомнить и не повторять ошибки. Маньяк причиняет боль — физически и морально — ради удовольствия. Я — ради результата.
— О, так ты меня воспитываешь. Ну спасибо, папочка.
Хурт резко оказался рядом, вжав в стену буквально всем телом, держа при этом её за горло. Чувствительно, но дышать она могла. Может, даже синяков не останется. Если повезет.
— Никогда. Никогда не называй меня так. Я не извращенец. И я никогда не буду трахать свою дочь. Любого своего родственника.
— А меня — будешь? — спросила Пенелопа и облизнулась. Нотки вожделения в её голосе заставили его отпустить её и отступить.
— Буду, девочка, буду. Но не сейчас. Я еще зол, а ты девственница. Я, конечно, хочу, чтоб ты меня боялась, но не настолько. И не в сексе. Поверь, я умею быть нежным.
— Хорошо, ээ… воспитатель. Я поняла. И урок усвоила. Тебе хоть понравилось?
Он снова подошел к ней и ласково дернул за косичку.
— Я делал это не ради удовольствия, а чтоб сбросить напряжение и не убить тебя. Но да — ты была на высоте. Убить тебя мне уже не хочется.
— Везёт тебе, — буркнула Пенелопа, уткнувшись носом ему в грудь. — Мне вот хочется. Хоть кого-нибудь.
— С этим могу помочь, — весело отозвался Хурт, легонько отстраняя её от себя. И, не удержавшись, слизнул с уголков её губ капли своего семени.
В принципе, Хурт не планировал вот так, с наскока, вовлекать в свои дела этого мудрого ребенка. Но он и сексом сегодня заниматься не планировал — она его вынудила. Наказание хоть и было не совсем в его стиле, а точнее — совсем не в его стиле, но за такое послушание и смирение девочка достойна и поощрения.
Дейдре и так уже был выписан смертный приговор, достаточно того, что в руках этого садиста побывала его дочь, да и злость Джоша, которому всё-таки хотелось оторвать его наглый хвост, имела все основания — Хурт после его пожелания обдумывал только способ, каким его исполнит. Поэтому сейчас просьба Пеппи — возможность убить двух зайцев сразу. Были на Земле такие зверьки, вёрткие очень. Так он и за Саманту принесёт возмездие, и своей (пусть пока и будущей) девочке приятное сделает.
А что может быть приятнее, чем лишить жизни человека, не достойного её, этой самой жизни? Он уже даже способ придумал. Пеппи должна оценить.
— Девочка, а правда, что у твоего папочки есть личный крематорий?
Она снова всхлипнула, но ответила уже практически спокойно.
— Ага, рабский. Это удобно. Чем утилизацией заниматься, бумажки заполнять… ну, Гвен не любит этим заниматься, а я… короче, у нас не так уж часто рабы мрут. Раньше и из соседних поместий привозили. Мы его держим наготове обычно, мало ли что. Сегодня кстати домовина ждёт, у нас рабыня отмучилась.