Всё, кроме любви
Шрифт:
— Нет. Дорого?
— Скажем так, мой бюджет на три месяца жизни здесь и выкуп соотечественников составил примерно половину вашей стоимости.
— И как вы выпутались из столь щекотливой ситуации?
— Вышел на Арену с н’илунгом. И победил.
— О! — Дамьен поднялся и повел плечами. — А я совсем свободен? Я могу сломать челюсть Доргону?
— Не сегодня. Как только будем улетать — без проблем.
— Мне нельзя улетать, Джош. Я не могу оставить Гвен в этом дерьме.
— Не здесь, коммандор. Давайте не здесь. Слушайте, я вас понимаю, — Джош почувствовал, что должен
— Выкупил ее?
— Потратил все казенные деньги. Понимаете, да?
— Да. Пойдем, малыш Джош. А выпить у тебя есть? Я миллион лет не пил.
На выходе Доргон-младший неожиданно поймал Джоша за рукав, бесцеремонно оттащил в сторону и шепнул:
— Вы только побыстрее его вывозите. А то Гвен очень переживать будет. Но так лучше для них обоих, все равно отец убил бы ее, если бы узнал.
Джош ненавидел эту планету всеми фибрами души. Ему было больно внутри и снаружи. Боже, его никогда так не избивали! И всё ради чего — ради соотечественника, которого еще пришлось уговаривать уйти! Все здесь перепуталось: брат покрывает сестру, которая спит с рабом. Рабы отказываются снимать ошейник. Что дальше? Третий и вовсе окажется рабовладельцем?
Что ж, хотя бы Найлзу точно требовалась помощь. И Саманте. Вот, это судьба. Он прилетел сюда следом за ней. Жизнь снова и снова сталкивает его с этой девушкой. За что же ему такое невезение? Лучше бы он был связан с Гвендолин Илдор, как Аллегро. Она хотя бы приличная и верная женщина. Хотя кто знает, что скрывается за ее изумрудными глазами…
Что делать с Аллегро, Джош и представить не мог. Оставить его на Мекроусау? В качестве кого? Как он будет здесь жить? Впрочем, дом Илдор никогда не примет бывшего раба в свои удушающие объятья. Черт возьми, как сложно, как всё сложно!
Глава 31. Долгожданный кошмар
Всё прошло даже лучше, чем она предполагала. Хвостатый выиграл, и даже на своих двоих с арены ушел. Это после н’илунга-то. Молодец. Отдаст ему братик гладиатора, никуда не денется. Просто классно. Хурт, по крайней мере, был доволен, хотя по нему это и не было заметно. Окружающим, но не ей.
Так что всё супер — его благодушное настроение поможет ей, наконец, осуществить задуманное.
Пенелопа, поднявшись с кресла, царственным жестом махнула “рабу”: “ Иди за мной “ и походкой от бедра, которую весь день вчера репетировала, направилась на верхние уровни здания.
Если Хурт и был удивлён, виду не подал. Рабский ошейник хоть и бутафория, но вот бластеры на поясах охраны — нет.
Открыв двери в на вид даже уютненькую спальню, неуловимо напоминавшую номер не самого дешевого отеля, девушка пропустила мужчину вперёд, и лишь затем вошла сама.
Пенелопа захлопнула дверь, позакрывала на ней все замочки — цепочки — защёлки, и сама потом привалилась спиной к двери.
— Боишься, что сбегу от тебя, девочка? — хохотнул убийца.
— Нет, — Пеппи нервно облизнулась. — Хотя ты можешь. Или сделаешь так, что я сама
— Девочка моя, — продолжал веселиться Хурт. — Думаешь, если я решу тебя напугать, то стану останавливать?
— Ага, — Пеппи шагнула к нему. — Думаю. То есть, не думаю. Я вообще не хочу думать. У нас ты есть, чтобы думать.
— Да? — Хурт заинтересованно притянул её, проверяя наличие бюстгалтера. — Я знаю, что ты умная девочка, но ты продолжаешь меня удивлять.
— Я стараюсь, — как можно преданнее заглядывая мужчине в глаза, прошептала девушка и, высунув кончик языка, демонстративно медленно провела им по верхней губе.
— Провокаторша, — выдохнул Хурт и сам начал облизывать её губы.
Пенелопу потряхивало. Сказать, что она боялась, было бы даже не преувеличением, это было бы ложью. Её просто скручивало от страха, особенно после откровений Гвен про первый раз. И про боль, и про мужа, хозяйничающего в травмированном месте, и про кровотечения. Да и на рабов и игры с ними она насмотрелась достаточно, чтобы к вожделению и похоти, вполне нормальных в её возрасте и при её положении, примешивалось отвращение.
Накрутив себя насчет первого раза и близости в принципе, она была немало удивлена, если не шокирована, своей реакцией на наказание Хурта. То, что на балконе. Несмотря на уязвлённую гордость, непринятие и необходимость подчиниться — противно ей не было. Вот совсем. И попроси, (ну, в его случае — скорее потребуй), Хурт этого снова — она бы, не раздумывая, согласилась. Даже не выкобениваясь.
Поэтому — да, уж если решила избавиться от девственности — лучше уж с ним.
Только вот Хурт с этим не спешил, находя каждый раз отмазки, одна глупее другой. То он зол и, видите ли, боль ей причинить не хочет (как будто этого можно вообще избежать!), то, после крематория, у них обоих адреналин зашкаливает, и он не сможет всё контролировать (а что там в принципе контролировать-то можно?), то времени мало, и она разогреться не успеет (она ему что — рагу?). Чем бесил неимоверно.
Азарт, с которым Пеппи начала охоту на такого необъяснимо целомудренного убийцу, на какое-то время даже затмил её страхи. Которые, тем не менее, вернулись, едва она защёлкнула последний замок на этой чёртовой двери в комнатке для свиданий с выигравшими гладиаторами и заплатившими за время с ними дамами. Ну, преимущественно — дамами.
О-о да, страхи вернулись. Ещё как — со всеми своими сородичами в качестве группы поддержки.
Хурт, с явным наслаждением не столько целовавший, сколько действительно вылизывавший её лицо, явно это понимал.
— Боишься, девочка? — спросил он, не отрываясь от основного занятия.
— До усрачки, — не сдержалась Пеппи, но тут же осеклась, почувствовав привкус мыла во рту. — Извини.
— Извиняю. Ты стараешься, молодец. Чего именно ты боишься? — его язык спустился ниже, дразня шею и чувствительное место за ушком.
— Ну как — чего? Тебя. Ну, не всего. Ну, в смысле, его. То есть, он тоже — ты, но не весь. В смысле, не весь ты — он…
— Пеппи, остановись. Я тебя понял. Расслабься, его пока в тебе не будет.