Всё началось со скандала

Макнамара Эшли

Сражаясь с воспоминаниями и наползающим ужасом вновь ощутить под пальцами мертвую плоть, Джулия прикоснулась к его лицу — холодное, липкое. Его обычный, здоровый цвет кожи сделался мертвенно-серым.

— Нет, нет! — Джулия сильно зажмурилась, но образ Бенедикта, лежащего на земле с бледным как смерть лицом, словно отпечатался в сознании.

Перед ней возникло еще одно лицо, а затем и весь тучный человек с седеющими волосами и глубокими морщинами под глазами.

— Мисс, отойдите в сторону. Я должен его осмотреть.

На плечо легла чья-то

рука. Джулия резко отбросила ее. Все еще сидя на корточках, она обернулась. Кливден стоял и наблюдал за происходящим с непроницаемым лицом. Собственно, единственным признаком хоть каких-то чувств было его чересчур быстрое дыхание, вырывавшееся из ноздрей белыми облачками.

Внутри взорвалась ярость. Джулия вскочила на ноги.

— Вы! Не смейте прикасаться ко мне! Ни сейчас, никогда! Все это только ваша вина!

— Мисс Джулия, я... — он успокаивающим жестом протянул к ней руку.

— Вы ее слышали. Не прикасайтесь к ней.

Джулия потрясенно посмотрела вверх. Эти слова, произнесенные властным, уверенным тоном, принадлежали ее сестре. Сестре, которая как-то сумела завладеть одним из запасных пистолетов и сейчас целилась в голову мерзавца.

Джулия поморгала, но сцена не изменилась. Доктор хлопотал над Бенедиктом. Аппертон стоял с белым как мел лицом, и только его взгляд метался между Софией и Кливденом. Чуть дальше от него замер самый гнусный человек на земле. Руфус стоял немного в стороне, напрягшись всем телом и сжав зубы.

На лице сестры застыло жестокое выражение, какого Джулия никогда раньше не видела. Голубые глаза сверкали решимостью, а вытянутая рука не дрожала. Ствол пистолета смотрел точно вперед. София безошибочно прицелилась между подбитыми глазами Кливдена. Костяшки ее пальцев побелели, но она по-прежнему стояла, не шевелясь.

Кливден медленно поднял руки вверх.

— Ну... ну же, мисс Сент-Клер.

— Буду благодарна, если вы закроете рот. — В голосе сестры послышались стальные нотки.

— Не могли бы... вы не могли бы опустить пистолет?

— Нет.

— Что такое? — насмешливо протянул Руфус. — Боитесь, что он заряжен?

— Я знаю, что он заряжен. — Краем глаза Джулия заметила, что руки мерзавца трясутся. — Мы привезли каждый по два пистолета на случай, если одного выстрела будет недостаточно.

— Что? — завизжала Джулия.

— Меня бы не удовлетворила дуэль без крови. — Слова прозвучали тускло и невыразительно, словно он все еще пытался осознать случившееся. — Наши секунданты согласились. Никто не ожидал, что это будет Ревелсток. Я не думал, что он промахнется.

— Может, он решил, что вы даже свинца не достойны, — протянул Руфус тоном, больше подходящим для гостиной, чем для уединенного уголка Гайд-парка на заре.

Кливден задрожал еще сильнее.

— Вам не кажется, что следует велеть вашей невесте прекратить это?

Руфус скрестил на груди руки.

— С какой стати? Меня все это весьма забавляет. Кроме того, в чем-то она права. Возможно, честь еще не удовлетворена.

Кливден бросил на своего секунданта

выразительный взгляд.

— Как пострадавшая сторона я заявляю, что полностью удовлетворен.

— Пострадавшая сторона? — вскричала Джулия. — Да как вы смеете? Вы все это затеяли. И если моя сестра требует удовлетворения, я ее поддерживаю.

— Женщина? Стреляться на дуэли? — Казалось, еще мгновение, и Кливден упадет на колени. — Хайгейт, вы не можете терпеть подобного. Или вы тоже собрались отомстить мне за прошлые обиды?

— Мог бы, считай я, что это хоть что-то изменит, — ответил Руфус. — Невозможно удовлетворить честь человека, у которого ее нет. Причины, по которым общество готово мириться с подобным поведением только из-за наличия титула, лежат за пределами моего понимания. Будь прокляты ваши линии родословных. Вы, сэр, позорите саму концепцию аристократизма.

Кливден вздрогнул, голова отдернулась назад, как от настоящего удара. Сейчас он имел полное право вызвать Хайгейта на дуэль за подобные оскорбления. Какая-то часть души Джулии надеялась, что он так и сделает, но другая часть кричала, что для одного дня пролитой крови достаточно.

Боже, Бенедикт. Она прижала ледяные пальцы к губам и повернулась к его безвольному телу. Доктор задрал вверх жилет и рубашку, обнажив рваную дыру, из которой струилась кровь. Джулия стиснула зубы, наклонилась над телом и положила руки ему на плечи. Самое малое, что она может сделать для Бенедикта сейчас, — держать его и молиться.

Деревянная рукоятка пистолета в руках Софии неожиданно оказалась теплой. Она думала, что орудие убийства должно быть холодным и неумолимым. Зато оно было тяжелым — таким же тяжелым, как ответственность за жизнь человека. Очень скоро ее рука задрожала от непривычного груза. София крепче сжала пистолет, дожидаясь ответа Кливдена на оскорбление Хайгейта.

— Что, чувствуете себя в безопасности, раз ваша невеста держит меня на мушке?

— Я чувствую себя в безопасности, зная, что правда на моей стороне. — Со своего места она не видела Хайгейта, но отчетливо представляла, как его губы изогнулись в усмешке. — Я с легкостью могу забыть о прошлом и говорить только о ваших нынешних поступках. Что можно сказатьо человеке, который сознательно подталкивает другого к вынужденной продаже собственной дочери?

Джулия, сидевшая рядом с Бенедиктом, подняла голову.

— И что еще можно сказать о том, кто, пользуясь ситуацией, заключает на женщину пари?

Тут Аппертон. все время стоявший молча, неожиданно вышел вперед., показывая рукой на Кливдена.

— Кстати, еще: что можно сказать об отношениях этого человека с нареченной невестой другого?

Мерзавец резко повернул голову в сторону говорящего.

— На что это вы намекаете?

— Только на то, что я слышал из многих источников. Кажется, вы слишком сдружились с невестой своего секунданта. Но, возможно, удача снова повернется лицом к Китону, учитывая, что ваше личико теперь не такое смазливое.