Всё началось со скандала

Макнамара Эшли

Руфус кивнул.

— Именно так.

— Это как Бенедикт с Джулией. Они любили друг друга долгие годы, но только сейчас начали это осознавать.

Руфус провел пальцем по ее щеке.

— А как насчет вас, кто видит всех остальных так ясно? Что осознаете вы? Сможете ли вы когда-нибудь впустить меня в свое сердце?

Такие откровенные чувства! У Софии сжалось горло. Даже сейчас в выражении его лица проглядывала настороженность. Какая-то часть души Руфуса боялась услышать ее ответ. Он так долго страдал! Он заслуживает

трепетного отношения и свою долю счастья. Не в силах произносить слова вслух, София кивнула.

Он положил руку ей на затылок и приблизил лицо так, что их губы почти соприкоснулись.

— Окажете ли вы мне великую честь стать моей женой?

Бенедикт со стоном очнулся. Грудь горела так, словно кто-то воткнул между ребер раскаленную кочергу, а все вокруг пульсировало в такт сердцебиению.

— Бенедикт?

Ножки стула скрежетнули по деревянному полу, когда кто-то взволнованно произнес его имя. Он открыл глаза и увидел знакомый потолок над кроватью. Его кроватью. Но как он оказался в городском доме? Последним воспоминанием Бенедикта был Гайд-парк и огонь, вспыхнувший рядом с сердцем.

Мгновением позже в поле зрения вплыло изнуренное лицо возлюбленной. Джулия. Слава богу.

— Что случилось? — прохрипел он.

— Ты дал себя подстрелить, тупой чертов идиот, вот что случилось. — От ее груди вверх пополз румянец и быстро залил все, включая щеки.

— А. — Пересохшие губы слегка растянулись в усмешке. Если она бранится, как базарная торговка, значит, ранение не такое серьезное.

Грудь Джулии высоко поднялась, и она возмущенно запыхтела.

— И это все, что ты можешь сказать? Выдумал, как заменить отца, изобразил из себя мишень, и все, что ты можешь сказать, — это «а»?

— Пожалуй, еще — дай мне, пожалуйста, воды.

Джулия негодующе тряхнула головой и отвернулась, а мгновение спустя появилась со стаканом в руке. Села рядом с ним, и матрас слегка прогнулся. С удивительной нежностью (учитывая ее настроение), она обняла Бенедикта за плечи и приподняла. Рану мгновенно пронзило болью, и он стиснул зубы.

Прислонившись к мягкому боку Джулии, Бенедикт вдохнул аромат жасмина. Ее духи успокаивали так же, как прохладная вода, смочившая губы. Он накрыл ее руку своей, помогая держать стакан, — просто ради прикосновения к ней.

— Ты вообще понимаешь, как тебе повезло, что ты жив? — прозвучал вопрос, пока Бенедикт пил. — Он же целился, чтобы убить.

— Знаю, я видел это в его глазах. — Незачем рассказывать ей остальное: про второй комплект заряженных пистолетов на случай, если первые выстрелы не принесут удовлетворения.

— И все-таки выстрелил в воздух?

— Я думал, Кливден промахнется. — Он ни за что не расскажет, что именно из-за ее крика в последнюю секунду у него дернулась рука.

Джулия снова запыхтела, и ее безупречные груди заколыхались.

— Он и промахнулся,

если уж тебе хочется так думать. Пуля попала в ребро. Полдюйма в сторону, и ты бы погиб.

На последнем слове она будто подавилась, опустила голову и прижала кулак ко рту. Оборка рукава была в крови.

— Что это ты сделала? — Стиснув зубы, он взял ее за руку. — Это что, моя кровь?

— Доктору требовалась помощь, чтобы извлечь пулю, — сдавленно ответила Джулия. — Я помогала тебя держать.

Бенедикт криво усмехнулся.

— Могла бы заставить меня очнуться ради такого.

Ее взгляд стал суровым.

— Я рада, что ты не очнулся.

Джулия отвернулась, и Бенедикт решил не настаивать. Ее тон красноречивее всего говорил, что он был на волосок от смерти. Сердце словно разбухло от сочувствия к Джулии. Он внутренне боролся со слабостью и болью, мешавшими крепко ее обнять.

— Джулия...

— Это была моя вина, — выпалила она. — Ты же понимаешь, правда?

— Джулия, нет.

— Да! — Она рубанула рукой воздух. — Это я придумала, что ты должен меня скомпрометировать. Я закричала в самый неподходящий момент. Я втянула тебя во все это, а ты и слова против не сказал. — Из уголка ее глаза выкатилась слезинка и поползла по шеке, оставляя соленый след.

Бенедикт сглотнул.

— Я считал, Кливден вызовет на дуэль меня. Ждал этого с самого начала. И раз уж он поступил иначе, то я устроил все так, как оно и было.

— Почему ты ничего не сказал, когда просил меня подумать о последствиях?

«я *

Стиснув зубы, чтобы не закричать от боли в груди, Бенедикт раскрыл ей объятия. Джулия прильнула, и он запустил пальцы ей в волосы.

— Если бы я упомянул о дуэли, ты бы согласилась пройти через все? Поехала бы со мной в Кент?

Она подняла голову и посмотрела ему в лицо. Слезинка дрожала у нее на щеке.

— Рискнула бы я твоей жизнью? Конечно, нет.

— В таком случае я рад, что промолчал.

— Но если бы мы не поехали в Кент, я бы никогда не увидела...

Бенедикт провел рукой по ее волосам, пропуская прядки между пальцами.

— А что ты увидела?

— Только не смейся.

Вот уж чего-чего, а смеяться ему точно не хотелось.

— Не буду.

— Я увидела нашего ребенка. Увидела наше будущее.

— Оно у нас будет.

Джулия хлюпнула носом, совсем не аристократично, но совершенно очаровательно.

— Я заставила тебя пройти через ад, правда?

— А еще я побывал с тобой в раю. И, как уже говорил тогда утром, на свете нет ничего важнее тех минут. Все, что им предшествовало, забыто.

— Боже, что я заставила тебя испытать! Столько лет ожидания... — Джулия прижала пальцы к губам и долго, прерывисто вздохнула. — Годы! Смотрела на Софию и вынуждала тебя переживать то же самое. И даже не догадывалась...