Всё не так, как кажется

Морейно Аля

Идти тяжело. Всё тело в напряжении, готовое каждую секунду сбалансировать на льду, чтобы предотвратить падение. Поясница ноет в последние дни всё больше. Врач в консультации советует не ходить на улице по гололёду, но такая роскошь не для меня. Остаётся всего две недели до окончания последнего учебного семестра, после него – сессия, затем наш курс уходит на дописывание диплома. А я после экзаменов, по срокам, отправлюсь в роддом и успею вернуться с малышом домой как раз перед предварительной защитой.

Всё складывается идеально – будто намеренно

было так спланировано. Мелочь, конечно, но придаёт мне силы и уверенность, что моё решение было правильным.

Малыш учится и пишет диплом вместе со мной – вырастет маленьким гением. Хотя кем бы ни вырос – лишь бы не был похож на своего папашу.

Занятия отсиживаю, забегаю к дипломной руководительнице получить последние ценные указания по внесению правок в текст дипломной работы.

– Я думаю, что уже можно отправлять на антиплагиат и проверку оформления. Уточню на кафедре фамилии уполномоченных и пришлю их адреса электронной почты.

Вишневская улыбается – она довольна, что я всё успела сделать заранее, потому что потом будет не до диплома. Я не столь пессимистично настроена, как она, – всё-таки малыши в первые месяцы жизни по большей части спят, просыпаясь только покушать.

Возвращаюсь домой в приподнятом настроении. До родов ещё целый месяц – я успею внести все необходимые правки и сдать сессию. А если всё пойдёт по графику, то и доклад напишу, и презентацию сделаю до родов.

Сегодня холоднее, чем вчера, пасмурно. Ветер неприятно колет шею, пытаясь забраться под пальто. Когда уже наступит весна?

Сворачиваю в сторону подъезда. Сзади неожиданно громко сигналит машина. Стая ворон с истеричным карканьем срывается с дерева. Поднимаю на них голову буквально на миг.

Всего одно мгновение, но мне его хватает, чтобы неудачно поставить ногу и поскользнуться. Балансирую, раскинув в стороны руки. В голову врезается мысль: "Хорошо, что не взяла с собой ноутбук – точно грохнула бы его", и под её аккомпанемент неловко падаю на пятую точку.

Всё происходит, как в замедленной съёмке, но в то же время мгновенно. Сзади слышу смех – подростков, идущих вслед за мой, развеселил мой пируэт. Сижу на обледенелой земле, собираясь с силами подняться и продолжить путь. Один из ребят отделяется от группы.

– Девушка, вам помочь?

Смотрю на него с недоверием. Его друзья только что посмеялись надо мной, а теперь он предлагает помощь? Но не отказываюсь. Благодарю и ковыляю в сторону подъезда. Пальто смягчило удар, но копчик всё равно ноет.

Пока поднимаюсь домой, сильнее обычного тянет живот. Прислушиваясь к ощущениям, начинаю волноваться. Этого мне только не хватало!

Звоню врачу, выполняю все её рекомендации. Боль немного отпускает. Но стоит мне лечь спать, как становится ещё хуже. Волнение разгоняет кровь и стучит по вискам. На улице темно и скользко. Я одна. Снова звонить врачу неудобно – слишком поздно. Где искать помощи?

Лёжа в кровати, пытаюсь расслабиться, но гипнотизирую пакеты, собранные на всякий случай в роддом заранее:

в одном – мои вещи, во втором – вещи малышу, всё продумано до мелочей. Лиза считает меня паникёршей, но у меня нет ни родителей, ни мужа. В роддом я поеду одна, забытые дома вещи мне никто не привезёт. Это – моя реальность. За месяцы самостоятельной жизни я смирилась с ней и научилась со всем справляться сама.

Когда время подбирается к полуночи, боль и сопровождающая её паника достигают апогея. Мне кажется, что у меня схватки, хотя до родов ещё больше месяца и никаких предпосылок несколько дней назад врач не обнаружила. Вызываю "скорую".

Медики не торопятся, а может, стоят где-то в пробке или едва плетутся из-за гололёда. Несколько раз набираю диспетчера, чтобы поторопить. Девушка на другом конце провода советует мне одеться и быть готовой сразу ехать в роддом, потому что врачи "скорой" мне ничем не помогут. Надо было вызывать такси. Увы, доходит до меня с опозданием.

Когда наконец-то звонят в мою дверь, я нахожусь в состоянии "клиент созрел": реву белугой, руки трясутся, ничего не соображаю.

– Где ваши вещи? – спрашивает медик.

Я сквозь туман киваю в сторону пакетов и с трудом выползаю на лестничную клетку.

В роддоме вокруг меня начинается броуновское движение. Слышу, словно издали, слова врача о том, что сохранять уже нечего – ребёнок в родах, но организм не готов.

К животу подключают какие-то датчики, вполголоса что-то обсуждают. Меня ведут на кресло. Последнее, что вижу перед тем, как свалиться в обморок, – металлический крюк… Когда прихожу в себя, медсестра объясняет, что мне прокололи плодный пузырь, чтобы отошли воды, что это – стандартная процедура. Хочется ей верить, но всё равно нервы на пределе.

Мне делают уколы, врач несколько раз смотрит меня, ей что-то не нравится. Ставят капельницу.

– Нужно немножко помочь твоему организму, – с улыбкой говорит женщина в белом халате.

Схватки сводят с ума. Я устала, хочу хоть немного передохнуть. Не вздремнуть, так полежать несколько минут, чтобы меня не трогали! Как же, пожалеет тут кто-то меня…

Девять часов мой отчаявшийся добиться отдыха организм скручивает схватками. Проклинаю всех мужиков и своего несостоявшегося мужа – особенно. Обещаю себе, что больше ни одна мужская особь не приблизится ко мне ближе, чем на метр. И зарекаюсь оказаться в этом страшном заведении ещё раз.

Когда наконец наступает облегчение, подсознание подсказывает, что малыш должен кричать, но вокруг царит подозрительная тишина. Лишь врач отдаёт короткие команды и звенят какие-то металлические приборы. Включается насос и спустя бесконечно долгое время наконец раздаётся даже не плач, а писк…

Жду, что малыша положат мне на грудь, но этого не происходит. Его куда-то забирают. Хочу что-то сказать, но уплываю…

Прихожу в себя от того, что меня везут по коридору. Оказавшись в палате на койке, снова забываюсь ненадолго беспокойным сном. Будят меня соседки.