Все не так, как кажется
Шрифт:
– На губах.
– Что на губах?
– На губах, а не на усах. А усы – это как раз то, что я хочу сбрить, - Артур решил, что разговор с матерью и так затянулся, - так где у тебя бритвы лежат?
– В шкафчике над раковиной. Я тебе сейчас достану.
– Не надо, я и сам могу дотянуться.
2
Кабриолет Роберта плавно притормозил перед домом Хелен.
– Спасибо, Роб. И за приятную поездку, и за ужин при свечах. Нам, женщинам, так необходима романтика. Ты же знаешь, у меня со времён развода и переезда сюда были две заботы: сын и работа. Я так тебе признательна, что ты в меня поверил.
– Тоже мне «империя» - два отеля и ресторанчик!
– Роберт приблизил своё лицо к Хелен и попытался её поцеловать.
– Ой. Не надо здесь. Артур всегда ждет меня у окна, он может нас увидеть.
– Не может. Я проверял. Место, где сейчас стоит машина, можно увидеть только, стоя у окна, а сидя ничего не видно.
– Ах ты хитрец! Значит, проверял, да?
– Да. Я хочу расставаясь, сохранять ощущение твоих губ на моих, а если точнее, я вообще не хочу с тобой расставаться. Почему мы не можем объявить о нашем решении и Артуру, и моим близким. Сколько можно прятаться? Мы же не школьники, в конце концов!
– Не знаю. Я ещё не готова. Я только-только начала отходить от отношений с бывшим. И Артур тоже. У него сейчас такой возраст – всё воспринимает в штыки.
– Это проходит. Как, впрочем, и твои молодость и красота.
– Ах, ты, - она игриво шлёпнула его кулачком по плечу, - так значит, ты меня только за молодость и красоту любишь? А они пройдут, и ты охладеешь…
– Никогда.
Его губы накрыли её рот. Она послушно ответила на этот долгий, сладостный поцелуй. Его руки всё настойчивее гладили женскую спину, под ласками тело Хелен выгнулось навстречу любимому, - Нет, не здесь и не сейчас.
Эти слова были произнесены скорее себе, чем ему.
– Я не хочу дольше ждать. Даю тебе срок – неделя. Через неделю у меня день рождения. Ты приглашена, и я объявляю помолвку.
– Но…
– Никаких «но».
Она вышла из машины и, перегнувшись через дверцу кабриолета, ещё раз подставила лицо под поцелуй.
– Спокойной ночи, любимый… Я сделаю для тебя сказочный торт. Лучший в мире.
Она шла к дому, низко наклонив голову, смотрела под ноги. На лице всё ещё играла полуулыбка.
В тёмной комнате Артур стоял возле окна.
Да, именно ради этого момента тайком от матери, он тренировался особенно упорно. И вот… Он добился своего. Он уже может стоять на этих проклятых ножках- макарошках. А ещё он научит их снова ходить и тогда… Тогда они уведут его назад в Лондон, к отцу. Прочь из этого домишки с плешивым двориком – всё, что мать может себе позволить в этом паршивом приморском городишке, где летом нет прохода от отпускников-курортников, а зимой - тоска туманная и вечные дожди.
Он в задумчивости потирал подбородок. Нащупал одинокий волосок, ухватил его двумя ногтями и с яростью вырвал. В этот момент ключ повернулся в замке.
Парень быстро сел в своё кресло и притворился спящим.
Хелен ласково погладила сына по голове. Он как бы проснулся, встрепенулся.
– Извини, сынок, задержалась. Давай я помогу тебе перебраться в постель.
3
Дик Моррисон работал шофером ещё у старика Камерона, ещё до того, как Роберт унаследовал бизнес. Но и тогда, и сейчас, как бы занят он ни был, всегда в обед приезжал домой. Не потому, что денег было жалко на еду в какой-нибудь
– Что нового в нашем маленьком королевстве? – дежурно спрашивала Сью, ставя перед Диком тарелку.
– Да всё по-прежнему. Ремонт банкетного зала почти закончился. Строители вывезли весь мусор, спешат ко дню рождения босса. Декораторша приходила, замеряла окна для новых портьер. Симпатичная. Всё боссу глазки строила. Я её потом отвозил, а она без конца расспрашивала: как он и что. Женат ли. Ну не прямо так, а кругами. Вы бабы, как акулы, умеете круги нарезать.
– Много ты знаешь про акул. Большой праздник затевается?
– Пятьдесят – красивая дата. И ещё. Это между нами по секрету, я его возил в ювелирный. Он купил та-а-а-кое кольцо, с вот та-а-а-ким бриллиантом. Кажется, собирается сделать предложение.
– Кому? Декораторше?
– При чём тут она? Хелен. Кому ж ещё!
– Вот выскочка! Не успела приехать, уже не только весь кондитерский бизнес под себя подобрала, так ещё и самого завидного жениха подцепила на свой крючок.
– Ты так говоришь, будто она аферистка какая. Она красивая, работящая. Паренёк, опять же, инвалид… И пирожные у неё вкусные…
– Ой, ой, ты посмотри, как запел: «вкусные»!
– Сью в сердцах вырвала у из-под носа мужа тарелку с недоеденным рагу, - до её приезда мои пирожные были самые-самые, а теперь… И Роберт твой дурак! Он ей нужен лечение сына оплачивать, а на большее… У них сколько лет разница. Двадцать?
– Семнадцать.
– От дурак-то!
– Не суди, да не судим будешь. Не наше это дело. Зарплату платит вовремя, подарки к Рождеству присылает. Негоже кусать руку, которая тебя кормит.
– Ага, «кормит». А ты и рад эту руку лизать. До приезда этой жучки я, если помнишь, тоже у него зарабатывала. И пирожные мои и булочки вполне соответствовали вкусам постояльцев. А теперь всё на лондонский манер: низ-ко-ка-ло-рий-ное, - она скривила кислую мину, - крем обезжиренный, сахар обеслащенный. Хелен эта ваша аж сама выпечку доставляет. А знаешь зачем?
Дик отрицательно помотал головой.
– Чтобы у Роберта твоего лишний раз перед носом задом повертеть.
Дик не стал возражать. Бесполезно. Он подошёл к окну и залюбовался хоть и маленьким, но таким зелёным и уютным садиком позади теперь почти пустого дома. Только и слышно было гугуканье горлицы.
– Вот что у тебя хорошо получается, Сью, так это языком молоть и за садом ухаживать.
Она быстро среагировала на откровенную лесть.
– Да, уж! Я чуть ли не с маникюрными ножницами газон правлю. Кстати, эти чёртовы одуванчики нынче прут, никакой управы на них нет. Ты, может, в «Рай для садовника» заедешь? Надо бы купить какую-нибудь прыскалку от сорняков.