Шрифт:
Посвящается Натали Семере Бирнбаум, моей драгоценной подруге, которая изо дня в день учит меня, как бороться и как жить.
Всякая потеря есть приобретение.
Всякое приобретение есть потеря.
Любой конец – это начало чего-то нового.
Часть 1
Глава 1
Июль 2018,
Исламорада, штат Флорида
Говорят, что вся наша жизнь – это сплошная череда выборов. Перед нами простираются тропинки – иногда мы сами принимаем осознанное решение, а иногда вмешивается судьба и делает выбор за нас.
Знай я, что в эти утренние часы в моей жизни все перевернется с ног на голову, я, возможно, пошла бы выгуливать Санни где-нибудь в другом месте. Мы могли бы срезать путь к рынку на Оверсиз-хайвей и уйти оттуда на десять минут раньше. Но тогда бы Санни не набегался вдоволь и не прихлопывал бы так весело золотистым хвостом комаров, которые запутались в его лоснящейся шерсти. А я бы пропустила великолепный рассвет, зарождавшийся в утреннем небе, пока дощатые домишки на Олд-хайвэй пробуждаются к жизни.
Но мы ничего этого не знали и потому не стали срезать путь.
Войдя в двери рынка одновременно с каким-то мальчиком и его отцом, мы застали язвительную Люсиль за ее обычными жалобами на жару во Флориде. Мальчик лет девяти-десяти буквально впился в меня взглядом, и в зеркале его зеленых в крапинку глаз читался немой вопрос: «Можно погладить собаку?».
– Его зовут Санни, – сказала я, видя, как мальчик неловко застыл, из-за чего пес впал в смятение. – Сначала нужно дать ему понюхать руку.
Предсказать, к кому проявит свое расположение мой темпераментный пес, было решительно невозможно. Его логику еще никому не удавалось понять. Ему практически никогда не нравилось, когда хоть кто-нибудь приближался ко мне. Хоть собаки, хоть люди. Пес даже не особо любил Филиппа, а ведь именно он, Филипп, мне его подарил. Я потянула поводок, и Санни послушно сел, позволяя мальчику погладить свою густую шерсть. Глаз мальчишки теперь не было видно из-под бейсболки с логотипом «Ковбойз», и я могла разглядеть лишь прилипшие к шее вихры каштановых волос.
А я вышла лишь купить немного меда и ложку сахара для моего ежедневного стакана горячей воды с лимоном. Раньше бы я просто попросила мед и сахар у соседей, но все изменилось, когда в прошлом году ураган Ирма с яростным ревом обрушился на Исламораду и дом наших соседей сравняло с землей. Это было настоящее везение, что наш будущий дом уцелел.
Мужчина с мальчиком двинулись дальше по узким коридорам рынка, а я, удерживая Санни теперь поближе, мысленно благодарила его за то, что он не стал устраивать шумных «сцен». Я изучила весь ассортимент меда – органический, необработанный, мед из цветов авокадо, пастеризованный – и была впечатлена тем, что местному рынку есть чем сбить с толку кого угодно. И тут Санни потянул меня за собой. Я, не обращая на это внимания, одернула его обратно, но он сделал рывок посильнее и потащил меня к проходу.
– Санни!
Пес
– Ну же, Санни! – хотела я одернуть собаку, но все мое внимание уже было приковано к мальчику, который вцепился пальцами себе в горло и, казалось, задыхался. Его отца почему-то не было поблизости, и у меня болезненно сдавило в груди. А Санни, как одержимый, тащил меня дальше по проходу рынка.
Мальчик рухнул на пол, рядом с ним упал его рюкзак, и следующие шестьдесят секунд прошли для меня как в тумане. Я будто бы наблюдала за происходящим из окна поезда, едущего на полной скорости, так одна картинка сливалась с другой. Из-за угла появился отец мальчика, и зеленая пластиковая корзина из его рук полетела на землю. Ее содержимое рассыпалось в проходе – помидоры, огурцы, пакет молока.
Увидев болтающийся на запястье мальчика блестящий металлический медицинский браслет, я поняла, что дело плохо. Не иначе, тяжелая аллергия. Мужчина бросил взгляд в белый стаканчик и наклонился к сыну, который лежал, закатив глаза.
Покопавшись в сумке, он достал шприц «Эпипен».
Отец мальчика не сразу сумел сорвать колпачок, так дрожали его пальцы. Я присела рядом с ним, ожидая, когда мужчина проткнет шприцом кожу, но он внезапно застыл. Мы словно погрузились в жуткие клокочущие звуки – именно так звучало слабое дыхание его сына.
Вокруг нас начали собираться покупатели, и мой инстинкт взял верх. Я выхватила «Эпипен» из рук мужчины, а он стал держать голову мальчика. Мы действовали в тандеме, плечом к плечу, как будто уже делали это раньше. Тощие ноги мальчика торчали из шорт, и я действовала на автомате. Я воткнула «Эпипен» в его бедро и, мне показалось, что я услышала звук прокалывающей кожу иглы.
В инструкции к лекарству говорилось, что препарат действует незамедлительно, но ожидание показалось мне целой вечностью. Мужчина словно окаменел, продолжая держать руку мальчика. Я прикоснулась к его плечу, чтобы приободрить его, но он не поднял головы до тех пор, пока мальчик наконец не пошевелился.
– Он снова с нами, – сказала я, чувствуя, как воспрянуло мое собственное сердце. Его ровный ритм напомнил мне о том, что мальчика нужно отвезти в больницу.
Мужчина притянул мальчика к себе и шептал в его волосы: «Джимми… Джимми…».
– Джимми нужно в больницу, – произнесла я. Хоть и могло показаться, будто его состояние стабилизировалось, я знала, как протекает анафилактический шок. У многих пациентов часто случается повторный приступ после того, как концентрация эпинефрина снижается, и тогда может понадобиться повторная инъекция.
– Не знаю, что на меня нашло, – сказал мужчина, поникнув головой. – Я впервые запаниковал.
Его взгляд был прикован к маленькому Джимми, а Люсиль тем времени уже кричала в старый раскладной телефон: «Пришлите кого-нибудь. Немедленно. У мальчика тяжелая аллергическая реакция».