Все не так закончилось
Шрифт:
– Во многое. Не вера, а организованный культ – корень разногласий. Люди могут удивлять других, но далеко не все. Любовь – предвестник ненависти.
– Цинично. И никакого пессимизма.
– А как насчет тебя?
– Ожидания, – сказала я. – Реалистичные. Верю в пользу неподчинения, но все это приманка в виде хорошей истории.
– А из того, как мы познакомились, могла бы выйти чудесная история, не так ли? – спросил Филипп.
– Возможно.
– Реальная жизнь разочаровывает, – сказал он. – Ты ведь поэтому и уходишь с головой в эти фильмы?
– Книга всегда лучше. Безграничный
– Расскажи мне об одном месте. Что за город Канзас-сити?
– Он сильно протяжен с севера на юг и очень узок с востока на запад. Центр города – это настоящая паутина дорог… Это город фонтанов, и кроме Роялсов [1] , которые победили в мировом чемпионате 2015 года, все наши команды, как правило, продували. Но зато именно у нас изобрели «хэппи мил [2] ».
1
Канзас-Сити Роялс – профессиональный бейсбольный клуб, выступающий в Главной лиге бейсбола.
2
Детский обед в меню Макдональдс.
– О, этот щебет. Ты очаровательна, Шарлотта.
Признаться, я всегда так разговаривала, когда нервничала.
– Теперь я хотел бы услышать о твоем Канзас-сити. Что прелестного находишь в нем лично ты?
Он произнес слово «прелестный» так, будто звук «л» был пуховым одеялом.
– Стэйк и Ламар Донатс, – ответила я без колебаний. – Эрнест Хемингуэй начинал свою карьеру в газете «Канзас Сити Стар». Говорят, он спал в ванной отеля Мюлебах, который сейчас стал частью отеля Мариотт в центре.
Лицо Филиппа ничего не выражало, и я не могла определить, был ли он заинтересован или скучал.
– Ты увиливаешь, дорогая. Но ты не можешь увильнуть от мастера увиливания.
– Там живет моя мама, – сказала я наконец, не договаривая печальную часть этой истории. – Мы очень близки. И у меня никогда не было другого дома.
Филипп даже вытянул шею:
– Дом. Это такое изменчивое понятие.
Затем, опустив подбородок, он поймал мой взгляд:
– Говорят, что дом находится в сердце. Быть дома – значит быть с людьми, которых любишь.
– Я верю, что это так.
– Только почему сердце всегда разбивается первым?
У меня захватило дыхание от его мудрости, и трепет, возникший в груди, навел на мысль, что, возможно, между нами было гораздо больше общего, чем мы предполагали.
Когда мы выходили из самолета, он спросил мою фамилию.
– Майерс. Шарлотта Майерс, – охотно сказала я.
Я знала, что Филипп приехал в город на несколько дней для деловых встреч, и что у него был номер в «Рафаэле» в миле от моей квартиры в Вестпорте. Я ожидала, что он сейчас побежит впереди меня к месту выдачи багажа, но он остался со мной, и мы пристально рассматривали друг друга.
– Какой чудесный цвет у твоей одежды, – сказал он. Мне пришлось бросить взгляд на свою одежду,
– Он так восхитительно подходит под цвет твоих глаз. Но, Шарлотта, как утонченно ты бы выглядела в черном. Просто обворожительно.
Я покраснела от его комплимента. В этом было некоторое очарование – встретить кого-то в самолете и провести вместе короткое мгновение, зная, что ваши пути, возможно, никогда больше не пересекутся. И тем не менее, когда мы разошлись при получении багажа, он пошел к джентльмену с табличкой «Филипп Стаффорд», а я к желтому такси у обочины и Филипп остановил меня до того, как дверца такси захлопнулась.
– Вот, – сказал он, передавая мне визитку. – На случай, если тебе вдруг захочется снова обсудить теории своих учеников.
Глава 3
Июль 2018 года, настоящее время
Исламорада, штат Флорида
Мы направлялись в больницу Мариньерс, и вокруг нас во всей красе разворачивался город. Городок Флорида-Кис представлял собой участок островов, омываемых Мексиканским заливом и Атлантическим океаном и соединенных с континентом множеством мостов. За стеклами машины скорой помощи раскинулась нетронутая природа островов с теплыми морскими берегами и великолепными видами, однако мы находились в замкнутом пространстве с искусственным освещением и холодным кондиционированным воздухом.
Бен сидел рядом с сыном, поглаживая его голову. Я наблюдала за ними словно самозванка, не зная, куда себя девать. Санни тяжело дышал, и капли слюны то и дело капали на пол. Время от времени пес облизывал пальцы Джимми, и мальчик смеялся. Бен осторожно посматривал на меня, а я пыталась поддерживать с ним светский разговор о том и о сем. Санитар компенсировал молчание тем, что заполнял паузы вопросами. Джимми было одиннадцать. Он чувствовал себя хорошо, и у него только немного болела голова.
– Ты ведь помнишь, что тебе нельзя пробовать еду, пока не узнаешь, что в ней. – произнес Бен.
– На упаковке было написано, что они веганские и без глютена. Я не думал, что может что-то случиться.
– Там были орехи, – вмешалась я, – Они забыли указать это.
Я чувствовала благодарность отца мальчика. Что, если бы меня не оказалось рядом? Смог бы он сделать укол тогда? Мы то пытались избежать встречи взглядами, то наоборот, заглядывали друг другу в глаза, но все без слов… Этот Бен был не очень-то разговорчив.
Мой телефон завибрировал. Это было сообщение от Филиппа: «Приземлился».
Бен наблюдал за тем, как я печатаю сообщение: «Увидимся дома. Скоро буду. Гуляю с Санни. Потом зайду в продуктовый». Я подумала про себя, что объяснить всю эту ситуацию в сообщении было бы слишком сложно.
Он ответил: «Буду ждать тебя», и я почувствовала, как к лицу прихлынула кровь.
Мы все находились в больнице – в том числе и Санни – и я предложила отцу мальчика посидеть с рюкзаком Джимми в приемной отделения экстренной помощи. Бен поблагодарил меня, и я ответила на его немой вопрос: