Все новые сказки
Шрифт:
Но чудеснее всех чудес, на вкус Юргена, была юная сильфида Посейдония, дочь короля, которая вышла встретить отца в городе. Едва разглядев, какая она стройная, безупречно сложенная, Юрген вознамерился завоевать ее сердце. Особо утруждаться ему не пришлось — он был красавец-мужчина с офицерской выправкой. Выслушав его смелые слова восхищения, Посейдония зарделась. Она вообще не ломалась. Надо сказать, озерные духи — народ языческий, не скованный христианскими представлениями о приличиях. И тела Юргена и Посейдонии вскоре слились во взаимной страсти.
Шло время. Миновало несколько дней, а может статься, и месяцев.
Однажды
— Ответь мне, пожалуйста, на один вопрос, о моя несравненная и самая любимая.
— Спрашивай чего пожелаешь! — отозвалась пылкая молодая сильфида.
— Кое-что неотступно тревожит меня — наверно, это сущая мелочь, но лежит грузом у меня на сердце, не могу его сбросить, сколько ни стараюсь. Когда я только прибыл в ваш дивный богатый край, твой отец сказал мне, что читал про мои приключения. Что за колдовство такое? В какой только книге он мог про них прочесть? Ума не приложу.
— В какой? Да в этой, милый ты мой плутишка. — Самой очаровательной чертой сильфиды было то, что она любила Юргена таким, каков он был на самом деле, и ничуть не заблуждалась насчет его натуры. — Где ему прочесть, как не в этой книге?
Юрген окинул комнату взглядом и произнес:
— Не вижу ни одной книги.
— Конечно не видишь, дурачок. Будь книга здесь, как ты мог бы в ней находиться?
— Не могу знать, о радость моих очей, твой ответ для меня — неразрешимая головоломка.
— Поверь мне на слово, он прочел о тебе в этой книге, а ты из книги ни разу не выбирался.
В душе Юргена проснулся гнев:
— В «этой книге», говоришь?! В какой такой «этой»?! Черт меня подери, никак в толк не возьму, что ты болтаешь!
Посейдония перестала смеяться. Воскликнула:
— Ох, бедняжка! Ты и правда не понимаешь, да?
— Если бы я понимал, то разве стал бы сейчас, как дурак, вымаливать у тебя прямой и честный ответ?
Она взглянула с улыбкой, но в глазах затаилась грусть.
— Значит, тебе пора поговорить с моим отцом, — произнесла она наконец.
— Или моя гибкая молоденькая доченька недостаточно горяча, чтобы ублажать тебя? — спросил король Муммельзее.
— Горяча, и даже сверх меры, — ответил Юрген, давно привыкший к шокирующему прямодушию сильфов.
— Тогда довольствуйся ею и своей беспечальной жизнью и не рвись никуда, не пытайся сойти с этих вечно сладостных страниц.
— Вы тоже говорите загадками! Ваше величество, у меня ум за разум заходит. Умоляю, потолкуйте со мной без обиняков и простыми словами, точно с малым ребенком.
Король вздохнул:
— Ты знаешь, что такое книги?
— Да, конечно.
— Когда ты в последний раз читал?
— Я? Ну вообще-то…
— Вот именно. А твои знакомые читают книги?
— Да нет… но это логично. Меня окружали грубые вояки. Если они забредали в библиотеку, то обычно разрывали книги на растопку костров.
— В юности ты, верно, читал книги. Перескажи мне сюжет хоть одной.
Юрген молчал.
— Вот видишь! Персонажи книг не читают книг. Да, они захлопывают книги, когда кто-то входит в комнату, или отшвыривают их с омерзением, тем самым выражая свое отношение к их содержанию,
Иначе возник бы эффект рекурсии [42] : всякая книга сделалась бы фактически бесконечной, и ни одну нельзя было бы дочитать до конца, не прочитав всех включенных в нее книг. Вот беспроигрышный способ выяснить, с какой стороны переплета ты находишься: в нынешнем году ты прочел хоть одну книгу? — Король вопросительно поднял брови.
После бесконечно долгого молчания Юрген пробурчал:
— Нет. Ни одной.
— Вот видишь.
— Но… как такое может быть? Разве мы можем…?
42
Рекурсия — процесс повторения элементов самоподобным образом. Например, если два зеркала установить друг напротив друга, возникающие в них вложенные отражения суть одна из форм бесконечной рекурсии.
— Проще не бывает, — отозвался король. — Например, я живу в некоем «Симплициссимусе» [43] : роман, книга пятая, главы с девятой по семнадцатую. Могу тебя заверить, жизнь у меня распрекрасная. Что с того, если стены моего дворца — не толще бумаги, окна нарисованы гусиным пером, а мои возможности ограничены капризами писателя? Зато я не знаю старости и смерти, а когда ты, сделав небольшую передышку в своей романтической гимнастике с моей дочкой, удосуживаешь меня визитом, я всякий раз нахожу наши беседы занимательными.
43
«Симплициссимус» — «Похождения Симплициссимуса (1668), автобиографический роман немецкого писателя Ганса Якоба Кристоффеля фон Гриммельсгаузена (1622–1676); одно из величайших произведений немецкой литературы XVII века.
Юрген мрачно уставился в окно, в которое была вставлена пластина перламутра, отполированного до кристальной прозрачности.
— Плохо мне… — сказал он. — Тяжело узнать, что ты ненастоящий. — Юрген надолго замолчал. Затем продолжил: — И все равно… ерунда какая-то получается. Согласен, мое нынешнее положение и условия жизни таковы, что о лучшем и мечтать невозможно. Но на войне мне довелось повидать такое… Даже помыслить противно. Это кем же надо быть, чтобы сотворить мир наподобие нашего? Кто только может потешаться зверствами, в которых, сознаюсь, я порой участвовал самолично?
— Сударь, — сказал король, — я же не писатель. А сам автор, как я подозреваю, не пользуется особым почетом в своем мире, невообразимо-просторном по сравнению с нашим. С писателем ты можешь разминуться на улице и внимания не обратить. При беседе, вполне возможно, он тебе ничуть не понравится. Почему же ты требуешь от писателя большего, чем он — или, возможно, она, — может справедливо требовать от своего намного более могущественного Творца?
— Вы хотите сказать, что мир нашего автора не лучше, чем наш собственный?