Все о моей мафии
Шрифт:
В 1995 году Ельцин подписывает вторую редакцию этого указа, где заказчиком реконструкции уже становится Управление делами Президента РФ, а ответственность за реализацию проекта ложится на плечи Павла Бородина. Во второй версии указа в приемной комиссии появляется единственный предприниматель — Виктор Столповских. Еще один герой нашей саги, руководитель компании «Мерката». В прошлом помощник Черномырдина, он был направлен на работу в «Мабетекс», но вскоре проявил недюжинную смекалку и возглавил собственную компанию. Некогда его детище именовалось «Мерката Сигас», а в начале 1997 года она превратилась в «Меркату трейдинг».
Дело в том, что «Сигас» покупала и перепродавала нефть. Но не простую нефть, а кремлевскую. И тут мы подошли ко второму источнику финансирования реконструкции Кремля — нефтяному. После первого же года ремонтных работ стало понятно, что одним бюджетом здесь не обойтись и стройка вылезает за пределы сметы. И тогда правительство решило выделить квоты на нефть, деньги от продажи которой должны были влиться в общий котел реконструкции Кремля. Виктор Черномырдин, тогдашний премьер-министр, подписал постановление, по которому спец-экспортером этой самой кремлевской нефти была назначена компания «МЭС» (Международное экономическое сотрудничество). Компания «МЭС» обязана была в течение 1995 года реализовать два миллиона тонн черного золота под программу реконструкции. Но выполнила свои обещания
И вот здесь снова вернемся к фигуре Виктора Стол-повских. Его называли казначеем президентской семьи, и не только президентской. С его мощной руки кормилась и многодетная семья Бородина. Заместителем Столповских был некто Олег Селецкий — зять Бородина, муж его дочери Екатерины. Можно поверить, что «Мерката» в нечеловеческой борьбе выиграла тендер на ремонт Кремля. Но. «Мерката» вместе с «Мабетексом» реконструировала еще и гостиницу «Белград», ныне «Золотое кольцо», и тоже по инициативе Бородина. Паколли утверждает, что Столповских покинул пост в «Мабетексе» из-за внутреннего личного конфликта, но претензий к нему не имеет и дел с ним не ведет. Но позвольте, «Мерката» работала в неразрывной связке с «Мабетексом», а Столповских объединял всех: и тех, кто реконструировал Кремль, он был связан с нефтяными деньгами «МЭС» через свою компанию «Мерката Сигас», которая и покупала нефть у «МЭС», он связан с Бородиным через зятя Селецкого, он был одной из ключевых фигур популярной в то время партии «Наш дом Россия». Стол-повских — есть центр вращения и перераспределения кремлевских денег. Вместе с Паколли они фактически монополизировали рынок строительства крупных гособъектов. Впрочем, Виктор заработал на таком «клубке» немало. В октябре 1998 года он приобрел в Швейцарии близ Лугано виллу «Амбразетти» стоимостью 12 миллионов долларов. Не стоит критиковать его за честно заработанные в бизнесе средства. Нас интересует только один момент — на его счета могли попасть наши с вами государственные и вовсе не принадлежащие ему деньги. И вот теперь мы вновь возвращаемся к сути скандала «Мабетекс». Ведь все эти грандиозные стройки не могли остаться без внимания правоохранительных органов.
Генпрокуратура давно наблюдала за деятельностью «Мабетекс» в России в связи с особенностями национального строительства, которые подразумевают откаты. А это значит, что госчиновник лоббирует принятие заведомо завышенной сметы, а по окончании строительства получает разницу между реально затраченной суммой и полученной. Можно наличными, но это старо. Гвоздь сезона «1995» — банковский счет. Скуратов тогда почувствовал перспективность дела, но понимал, что большая часть расследования должна проходить в Швейцарии. Ведь чиновники, интегрированные во все строительные проекты, не будут светить откаты на родине. Значит, стоит пошерстить швейцарскую банковскую систему. Но это было сделать очень сложно. И тогда Скуратов обратился к своей коллеге — генеральному прокурору Швейцарии Карле дель Понте. Параллельно следователи Генпрокуратуры РФ сделали запросы в ФСБ и МВД, но там никто ничего не знал о «Мабетексе». Выручил Интерпол. Его сотрудники сообщили, что некоторое время назад Паколли прилетел во «Внуково» на своем частном самолете, и по дороге в Москву его машину остановила милиция. При проверке обнаружилось, что он вместе со своим братом Ахримом перевозил крупную сумму денег — десятки тысяч долларов. Причем деньги были ввезены без декларации. Паколли был задержан и давал показания следственным органам, однако дело было замято после того, как последовало несколько звонков из Управления делами президента и Администрации президента. Но Скуратов приобщил этот факт к материалам нового расследования. В то время как маховик дела «Мабетекс» был запущен в Москве, в Лугано произошла еще одна история, сыгравшая ключевую роль в деле «Мабетекс».
Я позвонила Филиппу Туроверу. Швейцарские журналисты предупредили меня, что он будет пускать пыль в глаза и, скорее всего, назначит встречу в одном из самых фешенебельных отелей Цюриха. Так и получилось. На следующее утро внедорожник, за рулем которого восседала наша переводчица Вика Десяткина, мчался в сторону финансовой столицы альпийской республики. К моменту, когда мы припарковались у отеля «Цюрих», Лурье протрезвел и даже изрекал какие-то путные мысли. Туровер встретил нас в холле. Мелкий, худой, загорелый парень лет тридцати пяти, с американской белозубой и ничего не значащей улыбкой очень любезно общался с персоналом гостиницы, в которой, по всей видимости, он прожил много времени. Я не проявила радушия, понимая, что передо мной большая сволочь. Хотя всем своим видом он хотел произвести на нас огромное впечатление. В Лурье же Филипп увидел родственную душу и принялся с большим пафосом рассказывать нам, русским журналистам, о России, в которой он не жил уже много лет. Но кто он? По одной из версий, в высшие эшелоны российской власти его ввел человек, представлявшийся бывшим сотрудником Службы внешней разведки, чье имя фигурировало позднее в материалах дела «Мабетекс». Исходя из этой версии, экс-офицер СВР и Туровер убеждали российских чиновников проводить платежи крупных проектов через банк «Готтардо» и часть денег покрывала бы долги по прежним невозвращенным кредитам. И что характерно, подобные операции ему удавались, чиновники охотно шли на подобные авантюры, ведь Туровер делал им предложение, от которого они не могли отказаться, а именно открытие личного счета в банке «Дель Готтардо», куда бы капал откат от сделки. И вот здесь самое любопытное. Несколько слов о специфике ведения банковской деятельности в Швейцарии. Открыть счет в швейцарском банке можно несколькими путями. Обычно клиент приезжает в Швейцарию, идет в банк, в присутствии банковского работника заполняет все необходимые документы, и в его же присутствии все это подписывается. Есть второй вариант, который случается довольно редко, в основном в отношении VIP-клиентов. Работник банка может выехать в страну проживания клиента и там на месте оформить документы. В его присутствии ставятся подписи, и клерк увозит пакет документов в Швейцарию. Но есть и третий путь. Можно открыть счет вообще без клиента,
А теперь вернемся к Туроверу. Он был очень хорошо осведомлен о русской клиентуре «Готтардо», более того, он лично держал в руках выписки из счетов российских чиновников. Туровер успешно окучивал один контракт за другим, получив за все время работы 10 миллионов долларов чистыми в качестве дивидендов. В то время как Фенини, под чьим чутким руководством трудился Туровер, ничего с этих сделок не имел. И тогда Фенини предложил Туроверу поделиться прибылью. Тот согласился. И выплатил Фенини долю. Но. После этого Туровер пришел к руководству банка и доложил, что Фенини занимается вымогательством. В швейцарских банках начальник департамента не сообщает сотруднику причину его увольнения. Его вызывают в кабинет, ставят перед фактом, затем клерк препровождает его в кабинет, где он должен в течение 10 минут собрать свои вещи и покинуть банк. Именно такую процедуру пережил Фенини, проработавший в «Готтардо» 25 лет.
Дальше события в Лугано развивались стремительно. В сентябре 1998 года после увольнения Фенини Туровер пришел в «Готтардо», чтобы с кем-то переговорить и что-то попросить. Но в банке перед его носом демонстративно закрыли дверь. Банкиры решили прервать отношения с обоими бывшими партнерами. Для Туровера это было полной неожиданностью. И тогда Туровер сделал звонок в прокуратуру, и его приняла сама Карла дель Понте. Он рассказал все, что знал о российских счетах в банке «Дель Готтардо», в том числе, о впоследствии ставшем знаменитым счете №182605 DIN, открытым на имя Павла Бородина. К этому счету имели доступ еще два человека — дочь Бородина Екатерина Селецкая и президент «Мабетекс» Беджет Паколли. Эту версию событий рассказал мне сам Франко Фенини в интервью, которое мы снимали днем раньше поездки в Цюрих. А посему я не могла не спросить Туровера, что, собственно, привело его к неистовой Карле. По версии Филиппа, Карла сама пригласила его для беседы, ибо вопросы, которые в тот момент были у всех на устах, интересовали швейцарскую прокуратуру давно и «Мабетекс» интересовал ее с момента создания компании. Тут и начался скандал, именуемый «Кремлингейт». Распечатки счетов на имя Бородина опубликовали все ведущие мировые газеты. Павел Павлович Бородин отпирался до последнего, хотя в документах стояла его подпись. Он упорно твердил, что никаких счетов в Швейцарии не открывал, но Фенини подтвердил мне, что именно он открывал этот счет по просьбе «доверенного лица», имя которого он мне не назвал, и версия с фальсификацией подписей вышеперечисленных товарищей представляется мне весьма фантастичной.
Впрочем, дальше события разворачивались следующим образом. Двадцать второго января 1999 года в офис «Мабетекс» ворвались 20 полицейских. Они остановили работу сотрудников, ничего не сообщив самому Паколли. Он находился на пятом этаже и думал, что продолжается перерыв на обед. Но его секретарь не появилась и через полтора часа. Оказалось, что всех клерков согнали в одно маленькое помещение внизу офисного здания. Их продержали там два часа без объяснения причин. Но после этого не последовало никаких уголовных санкций, чтобы хоть как-то оправдать этот обыск. Туда прибыла и сама дель Понте. Информация об обыске попала в российскую прессу. И вот здесь произошло странное. По всей видимости, скандал начал набирать такие обороты, что мог затронуть и президентскую семью. И кто-то объяснил Ельцину, что Скуратова надо убирать. В то время Генпрокуратура вела 4 крупных дела — «Центробанк», «Аэрофлот», ГКО и «Мабетекс», — и все они по касательной проходили рядом с «семьей». Каждое из дел могло повлиять на отставку Скуратова, но активность дель Понте сыграла, по мнению многих, решающую роль. А в августе 1999 года покинула свой пост и сама Карла: ее назначили главным обвинителем Международного трибунала по бывшей Югославии. Швейцарцы назвали это «почетной ссылкой для неистовой Карлы». Позднее обязанности генпрокурора стал исполнять Феликс Бенцигер, а в России место Скуратова занял Владимир Устинов. Бенцигер пытался реанимировать «кремлевское дело», приехал в Санкт-Петербург, чтобы встретиться с Устиновым, но встреча не произвела на него никакого впечатления. В срочном порядке в Питер был выписан следователь Волков, занимавшийся делом «Аэрофлота». Стороны погрозили друг другу пальцем и разошлись. Бенцигер заявил, что не хотел бы, чтобы его родина прослыла прачечной по отмыванию российских денег. Он был не так резок, как его предшественница, но ряд счетов в швейцарских банках он попросил заблокировать.
В Генпрокуратуре РФ с делом «Мабетекс» творилось что-то невообразимое — вначале его вел следователь Воинов, затем Чуглазов, потом Томаев. Мы обращаемся за комментарием к Чуглазову — он нас посылает, по причине того, что больше дело не ведет. Томаев говорит, что только что принял дело и пока не ознакомился. В Швейцарии мы встретились с прокурором кантона Тичино Жаком Дюкри. К этому персонажу мы ехали несколько часов, в результате сытый холеный швейцарский правдоискатель заявил мне, что никаких интервью он мне давать не собирается. Правда, в частной беседе он недоумевал по поводу того, как в России футболят это дело. В Швейцарии один следователь ведет дело от начала и до суда. В России все наоборот. Конечно, я не стала ему объяснять скрытые причины такой волокиты, а ведь они абсолютно банальны. За несколько лет до известных событий Устинов получил от Управления делами Президента РФ, читай, из рук Бородина, роскошную квартиру на Тверской. Этот факт не позволил Устинову усердствовать в деле против Бородина. Так что думать, что до президентских выборов 2000 года оно стронется с мертвой точки, было бы безрассудно. Впрочем, оно и после выборов ничем не закончилось. Эта история интересовала в то время только прессу, которая вела свое независимое расследование. И тут всплыли эксклюзивные костюмы Скуратова, которые в качестве «гуманитарной помощи» покупал ему Па-колли, библиотека и кабинеты мэрии Москвы, которые ремонтировал все тот же «Мабетекс», контракты «Мабетекса» в проекте «Сити». И даже те, кто косвенно был заинтересован в раскрутке скандала, начали жалеть об этом. «Мабетекс», как паук, опутал все структуры власти в России. И если Ельцин утверждал, что слабо представляет, как выглядит рубль, то члены его семьи ловко обращались даже с кредитными картами. И в банке «Дель Готтардо» так же были открыты счета на имя дочерей президента Ельцина — Татьяны Дьяченко и Елены Окуловой.
Юрий Скуратов говорил мне, что никакой политической подоплеки не было. Это было реальное дело, возбужденное по реальным основаниям, и если бы оно было построено на песке, его давно бы уже развалили. Чуглазов расследовал его очень интенсивно, но его отстранили, значит, было что расследовать. Было чего бояться. Это дело выявило странности поведения российских чиновников — они отрицают наличие фактов с первого же дня следствия и до его окончания. И действительно, чего признаваться, если уголовное дело все равно не будет доведено до суда, а если и будет, то его развалят в суде. Впрочем, дело «Мабетекс» так ничем и не закончилось, Бородин по-прежнему занимает высокую должность, Паколли признан самым богатым косовским албанцем и ударился в политику, о Туровере с тех пор никто ничего не слышал.