«Все объекты разбомбили мы дотла!» Летчик-бомбардировщик вспоминает
Шрифт:
Пока самолет заправляли бензином и подвешивали бомбы, мы присели в сторонке на тару от бомб. С неба доносился пульсирующий гул моторов фашистских бомбардировщиков. По этому характерному гулу все научились отличать их от своих самолетов и днем и ночью.
— Наверное, летят на Серпухов, — высказал предположение Монзин.
— Мост через Оку летят бомбить, — ответил Желонкин.
Через несколько минут на востоке вспыхнуло белое зарево от немецких осветительных бомб и донеслись короткие серии глухих взрывов. Это бомбили мост у Серпухова.
— Самолет готов, — доложил техник Крысин.
В полной темноте на ощупь занимаем места в кабинах бомбардировщика. И вот мы снова в
44
ЦАМО РФ, ф. 57 бап, оп. 201905, д. 1, л. 131.
После пожаров, освещавших окрестности у Варшавского шоссе, ночь при возвращении показалась особенно темной. С трудом находим аэродром, и я завожу самолет на посадку. Наконец, самолет касается летного поля, гаснут прожекторы. На стоянке умолкают моторы.
Когда после посадки докладывали результаты удара, начальник штаба Стороженко проинформировал нас о том, что с поддержки войск 49-й армии на малоярославецкое направление наш полк переключает командование ВВС Западного фронта.
В трудные дни отступления и борьбы с превосходящими силами фашистских войск под Москвой коммунисты и комсомольцы эскадрильи и полка играли авангардную роль. Коммунисты Лесняк, Гладков, Лучинкин, Тараканов, Чередник своим поведением цементировали экипажи, звенья и эскадрильи и обеспечивали решительность и настойчивость действий при уничтожении заданных целей, преодолении противодействия истребителей и огня зенитной артиллерии противника. При выполнении самых сложных боевых задач они были впереди.
Беспримерной смелостью и отвагой Лесняк, Гладков, Устинов, Сергаков, Кауров, Чугунов, Монзин показывали пример и увлекали всех летчиков, штурманов, стрелков-радистов и техников на самоотверженное выполнение воинского долга в смертельной борьбе с немецко-фашистскими войсками.
Утром нас разбудили взрывы бомб. Пять бомбардировщиков Ю-88 бомбили с пикирования командный пункт полка, землянки летного состава и стоянку самолетов. В результате вражеского налета был убит механик Ковалев, несколько человек были ранены и контужены, а осколками бомб повреждены два самолета [45] . Однако с учетом повреждений от зениток в ночных боевых вылетах в полку оказалось семь неисправных самолетов из девяти.
45
ЦАМО РФ, ф. 57 бап, оп. 201905, д. 1, л. 134.
Всю ночь на 14 октября полк, оказывая поддержку войскам 43-й армии, бомбил противника на дорогах Юхнов — Медынь и колонну автомашин, следующую от Медыни на Малоярославец. Хотя фашистские войска обошли Малоярославец с юга, защитники города упорно оборонялись. Город горел. Горели села вокруг Малоярославца.
Наш экипаж нанес первый удар по скоплению танков у шоссе восточнее Кувшиновки, а второй удар — по скоплению танков и автомашин на дороге Ильинское — Шумятино [46] . При возвращении
46
Там же.
На следующий день полк не летал. Облачность легла на верхушки деревьев. Разведгруппа полка от местных жителей узнала о том, что наши части ведут бои с противником юго-восточнее Малоярославца.
Так как наш аэродром оставался неприкрытым с фронта своими войсками, 15 октября полку приказали перелететь в Каширу, а затем в Гридино. С запада хорошо слышалась канонада наземного боя. Но низкая облачность не позволяла нам взлететь в течение всего дня.
Вечером командир полка приказал под каждым самолетом выставить дежурного моториста со спичками и бензином, для того чтобы поджечь самолеты в случае прорыва немцев на аэродром.
Весь день через аэродром брели в сторону Серпухова на восток разрозненные группы и одиночные солдаты, потерявшие в боях свои части. Заросшие, измученные, в грязных шинелях, с кое-как перевязанными ранами и потухшими глазами, они ничего не просили, только спрашивали, как пройти на Серпухов.
— Надо этот поток направить в обход аэродрома, — обратился командир эскадрильи Лесняк к начальнику штаба.
— А чем они тебе мешают? — спросил Стороженко.
— Не мешают, а своим видом и отходом отрицательно влияют на настроение нашего личного состава, — ответил Лесняк.
— Ладно, сейчас прикажу выставить с западной стороны аэродрома пост и заворачивать всех в обход, — согласился Стороженко.
Когда вечером отправляли разведгруппу в сторону Высокиничей, ее командиром был назначен капитан Рябов.
С утра 16 октября мимо нашего аэродрома в направлении Кузьминичей проходили части стрелковой дивизии, для того чтобы занять неприкрытый участок фронта от Тарусы до Высокиничей. Солдаты были все пожилые, но хорошо вооруженные, дисциплинированные и бодрые.
Во второй половине дня погода немного улучшилась, и полк перелетел в Гридино, так как в Кашире аэродром был слишком маленький.
Исправных самолетов осталось только два. Инженер полка Римлянд и весь технический состав день и ночь работали, чтобы восстановить поврежденные в боях самолеты. В тот же день, сразу после посадки в Гридино, командир полка приказал мне перегнать самолет СБ, с отбитой зенитным снарядом кабиной штурмана, на центральный аэродром Москвы для ремонта на авиационном заводе.
Сев в кабину, я обнаружил, что мои ноги на педалях находятся впереди самолета, а на искореженной приборной доске находятся только указатель скорости и высоты. Штурман Желонкин разместился со стрелком-радистом в задней кабине, и мы взлетели. Так как самолет без кабины штурмана выглядел довольно странно и необычно, и мог быть принят нашими зенитчиками за немецкий, мы летели на малой высоте и периодически подавали сигнал: «Я свой самолет». Железнодорожные станции и пути от Москвы в сторону Рязани и Горького были забиты эшелонами с эвакуирующимися. Люди сидели с узлами и всякими вещами на открытых железнодорожных платформах и на крышах вагонов.