Все прекрасное – ужасно, все ужасное – прекрасно. Этюды о художниках и живописи
Шрифт:
Впрочем, Штейнберг – особый случай: маэстро вел с русским гением неспешную беседу, длиною в жизнь.
P. S. К вышеупомянутым рисункам Малевича, безусловно, имеет отношение и третий вариант картины Эрика Булатова «ХХ век». Думаю, что не прямое, а опосредованное. Слава Богу, автор здравствует и мы можем с ним побеседовать об этом.
Микеланджело Меризи да Караваджо
Amor.
Так выглядит Купидон на старинной фреске в церкви Сан-Франческо в Ассизи. Страшненькое существо из средневекового фильма ужасов. С ним мчится свита – мохнатый черт со вздыбленными, как полагается этому племени, волосами и маленькая шустрая незрячая Смерть с внушительным серпом. От крылатой тетки в монашеском одеянии во фрагменте, воспроизведенном на обложке замечательной книги Эрвина Панофского «Этюды по иконологии», осталась лишь плеть.
Булгаковская шайка из ненаписанного романа, да и только.
Тем не менее отметим, что юноша с красными лапами – мифопоэтическое существо.
Отрешенное от тщеты реального мира.
Согласно Панофскому, «Петрарка возвратил предмету этой страсти (amor) человечье обличье, но в то же время возвел в ранг идола и даже обожествил».
«Барберино различает божественную любовь – дозволенную любовь между людьми – и запретную чувственную страсть – слишком низменную, чтобы быть достойной имени любви, и не заслуживающую внимания серьезного мыслителя».
А «Спящий Купидон»? Что это за Amor? Кого изобразил Микеланджело Меризи да Караваджо?
Олицетворяет ли мальчуган платоническую любовь? Что «благороднейшее из душевных волнений, проникающее в душу посредством благороднейшего из чувств»?
Нет.
Или похож на «маленького обнаженного идола из языческих преданий?»
Нет.
Или же на Купидона Пьеро делла Франческо – заколдованного, задумчивого парнишку с завязанными глазами, луком и стрелой из базилики Сан-Франческо в Ареццо?
Нет.
Александр Иванов взирал на позирующих голых мальчиков в многочисленных эскизах к картине «Явление Христа народу» с «неравнодушным любованием».
Поначалу Караваджо также живописал своих мальчуганов и юношей с весьма и весьма романтическим чувством.
А нынче?
Со злостью.
Что это – мистически возвышенное Зло с заглавной буквы, ставшее одной из главных тем эпохи модерна? Зло «Мельмота-скитальца»? Бодлера? Лермонтова? Лотреамона?
Нет.
«Спящий Купидон» Караваджо – похрюкивающее зло кинорежиссера Александра Сокурова из фильма «Фауст», пахнущее блевотиной, мочой, дерьмом и протухшей селедкой.
Где обретается похрюкивающая тварь? В какой канаве? Ночь покрыла мраком место
Зачем художник создал сей образ?
Чтобы исповедоваться?
Чтобы высказаться и таким образом очиститься, освободиться?
Освободиться от чего?
От греха? От пресыщенности, горечи, разочарования, предательства?
Может быть, маэстро делится горьким опытом и предупреждает зрителя, что Amor опасен? Что любовь оборачивается своею противоположностью – пороком, омерзением и ненавистью?
И впрямь, когда мальчуган прочухается и стрельнет, летальный исход жертве обеспечен.
Вздремнувший пацаненок изменил парадигму искусства, спустив его на землю. И ниже.
Караваджо был, безусловно, новатором. «Новатор» правильное слово. Художник в картине «Спящий Купидон» опередил время не на век, а на много веков. Это не хваленый реализм маэстро.
Это натурализм эпохи постмодерна.
Чернуха фотографа Бориса Михайлова.
Найдется ли когда-нибудь и где-нибудь художник, который поднимет голову и вновь взглянет на потухшее было небо?
Для начала он принимает позу трупа. Умирает. И забывает «спящего Купидона». Затем рождается заново. Составляет борхесовскую библиотеку. Вчитывается в мягкие металлические страницы фолиантов. Окрыляет палитру. И созерцает бриллианты, мерцающие далекими светилами в свинцовой кровле Кельнского собора. И черные звезды, упавшие на землю гигантскими подсолнухами.
Далее всматривается в бархатную бездну, пытаясь разглядеть путь к свету, который заколдовали и охраняют злобные архонты. Он воздвигает лестницы, пирамиды. И «Семь небесных дворцов», нарушающие нормативные размеры objet d'art. Вавилонские башни.
Создает подводную и небесную флотилии из семи металлов.
И снаряжает поход.
Художник Ансельм Кифер.
Впрочем, не он один.
Козимо Тура
Восхитительная вычурность – слова, приходящие в голову при рассматривании произведений Козимо Тура – придворного художника феррарских герцогов Эсте.
«Пьета» вышеназванного мастера в музее Коррера.
На руках Мадонны изнуренное тело Иисуса, окоченевшее в смертельной судороге. Голгофа – разрушенная гора, напоминающая обветшалый от времени и старости языческий зиккурат. На горе – люди в чалмах и без, по всей видимости, евреи и римляне замерли соляными столбами. Справа от Мадонны с Христом вдалеке виднеется срубленный сад. Мотив, иногда сопровождающий сюжет Распятия. Слева – цитрусовое дерево, на которое залез загадочный полустертый человек, в ужасе отвернувшийся от свершившегося.