Все проклятые королевы

Гальего Паула

Я не могу смотреть в лицо этой тьме. Поворачиваюсь к окнам и тут же ощущаю, как он приближается. Слышу каждый его шаг, чувствую, как он идёт ко мне, как смотрит на меня, как ждёт. Внезапно я ощущаю его грудь у своей спины, и всё моё тело сотрясается от этого.

Он проводит рукой по моему плечу, медленно, как будто его прикосновение пытается ощупать тьму, разогнать те самые тени, что стоят, между нами. Его пальцы скользят мягко, изучая каждую реакцию, каждый вдох, будто он видит эти тёмные завихрения, обвивающие мои руки, его запястья,

его пальцы.

И я понимаю, что он проверяет меня.

Я приказываю своему телу не двигаться, пока его рука снова скользит вверх по моему плечу, а другая — вниз, словно обдумывая каждое движение.

Мне не должно быть сложно оставаться неподвижной. Даже позволить себе опереться на его грудь и найти в его присутствии утешение. Но в этих прикосновениях есть что-то, чего у нас раньше не было. Что-то интимное, чего я, возможно, не готова принять. Особенно с тем, кто всё ещё хранит столько тайн.

Я колеблюсь. Вот-вот сделаю шаг вперёд, чтобы отстраниться, но Кириан обнимает меня сзади. Его руки сжимаются вокруг моего тела, словно клетка, из которой я не хочу вырываться; твёрдые, сильные, они удерживают меня у его груди.

— Всё будет хорошо, — шепчет он.

Его голос, его сила, его тепло… всё это приятно. Это переносит меня назад, в место, которое я когда-то называла домом. В объятия, которые тоже меня так окружали. Я думаю о своих товарищах, о ребятах из группы Бреннана, строгого наставника, который нас тренировал. Думаю, об Алексе, о Леоне… А потом об Элиане. Когда я в последний раз его обнимала? Как долго это длилось? Наверное, недостаточно.

Кириан крепче прижимает меня к себе, и несмотря на тепло, разливающееся по моим венам, я осторожно выскальзываю из его объятий. Разворачиваюсь к нему, и он смотрит на меня с вопросом, как будто ждёт объяснения, которого я не могу ему дать. Я вижу его колебания, его взгляд на моих руках, груди, будто он размышляет, стоит ли подойти ближе. Тогда я говорю:

— А если я не хочу этого? — я тяну время. — А если я не хочу, чтобы буря утихла и позволила Друзиле приехать?

Как будто ветер слушает меня, шквал сотрясает окна. Громкий раскат грома эхом разносится по комнате.

Пауза. Долгое, густое молчание, в котором он, кажется, тщательно подбирает слова.

В конце концов он только спрашивает:

— Почему?

Ответы бурлят во мне. Один за другим, пока их не становится сотни, и они сталкиваются друг с другом, лишая меня сил. Я отбрасываю их один за другим, пока не остаётся ничего.

— Возможно, я не хочу участвовать в войне, которая не имеет ко мне никакого отношения.

Кириан, надо отдать ему должное, почти не меняется в лице. Нирида бы уже обрушила на меня поток ругательств.

— Тебе и не придётся, — спокойно отвечает он. — Ты только должна обеспечить нас войсками. Остальное на нас.

В его голосе нет сомнений, в его выражении лица нет и намёка на шутку. Его синие глаза, устремлённые на меня, не осуждают. Кириан кажется статуей. Прекрасной

скульптурой древнего бога войны. Высокий, сильный, и слишком далёкий от земных забот, чтобы мой страх или сомнение имели для него значение.

Я ничего не отвечаю. Поворачиваюсь к большим окнам, и на этот раз он не подходит ко мне.

Я ощущаю его за своей спиной, его спокойное, размеренное дыхание, пока сама смотрю на бушующую бурю за окном и повторяю себе, что это теперь моя цель, что я должна её выполнить, чтобы обрести свободу, и что страх не имеет значения, когда на кону так много.

Этой ночью, пока мы спим, облака расступаются, открывая небо. Утром ярко светит солнце, и уже к вечеру королева Друзилла прибывает к нам с частью своего войска.

Глава 16

Одетт

Я надела зелёное платье, которое настоящая Лира бы обожала: длинные, широкие рукава, скрывающие золотой браслет, изящный корсет, подчёркивающий грудь, и длинная юбка, составленная из тканей разных текстур. На верхнем слое вышиты серебряными нитями узоры в виде виноградных лоз.

Это платье королевы.

Я ещё не приняла облик наследницы, но волосы уже убраны и заплетены в косы, которые теперь образуют венок на моей голове, а на губах появился лёгкий оттенок цвета.

Кириан наблюдает за мной с края кровати. Кажется, он хочет что-то сказать, но дверь открывается, и в комнату входит Нирида, облачённая в своё лучшее командирское облачение: лёгкая кожаная броня чёрного цвета, тяжёлые сапоги, ремни с кинжалами и пояс с мечом из лунной стали. Волосы у неё заплетены с вплетёнными кожаными лентами и собраны в высокий хвост, который слегка покачивается над чёрным плащом, накинутым на плечи.

В её руках корона, которую я сразу узнаю.

— Я знала, что ты не оставила её валяться на полу, — замечаю я.

Нирида откашливается и притворяется, будто протирает корону рукавом, прежде чем протянуть её мне. В прошлый раз львы с глазами из рубинов были залиты кровью наследника рода Львов.

— Ты можешь надеть её, чтобы передать один посыл, или держать в руке, чтобы передать другой, — предлагает она. — Выбирай.

Я обдумываю это несколько секунд, но быстро понимаю, что хочу сделать с этой короной. Выпрямляюсь.

— Надень её ты. Войди первой, поднеси её королеве как командир армии и пообещай ей ещё две, когда мы свергнем Моргану и Аарона.

Нирида слегка склоняет голову набок. Ей это нравится, но она оборачивается к Кириану.

— А ты что думаешь?

Он не колеблется. Если ему больно, он этого не показывает.

— Это произведёт сильное впечатление, — соглашается он с нами. Затем смотрит на меня: — Я войду за тобой следом. Провожу, когда Нирида представит нас и подготовит почву. Тебе останется только произнести просьбу.

Я киваю. Нирида тоже.

— Ты готова? — спрашивает она.

И я лгу:

— Да.