Все ради тебя
Шрифт:
Содрогаюсь так сильно, что ноги подкашиваются. Я почти падаю на холодные ступеньки, но рядом с ним упасть невозможно. Адам всегда здесь. Он подхватывает меня, прижимает к себе, укутывает в свой кокон, двигается медленно, разнося и множа ощущения, дает возможность насладиться ими до конца. Только когда оргазм немного отступает, подхватывает меня на руки и несет наверх.
— Моя любимая девочка, моя родная… — слышу его шепот через толщу воды, миллионы децибел собственного пульса.
Он хриплый, низкий, надрывной —
Адам отчаянно по мне скучал, но, малыш, поверь, я от тебя недалеко ушла. Поэтому не могу оторваться. Я целую его везде: губы, щеки, глаза. Обнимаю крепко, будто если отпущу, он развеется как мираж. Или кошмар. Нет, все-таки кошмар, потому что я боюсь этого. Внезапно понимаю, что так дико этого боюсь — однажды не увидеть, не почувствовать, забыть…
И плачу.
Сама не замечаю, как мои щеки становятся мокрыми.
— Не оставляй меня…
— Я тебя никогда не оставлю, Рассвет, — шепчет нежно, а потом мы валимся на кровать.
Холодный шелк — снова перепад. Я вздрагиваю, как если бы меня ударило током, но сразу принимаюсь его раздевать. Плевать на боль! А это будет больно — подсознание отчаянно орет, но мне плевать! Я просто хочу его тело. Видеть и чувствовать — мне всегда мало. А еще больше хочу его душу. Ее мне никогда не будет достаточно.
Любимая душа. Порочная, темная, но такая светлая...
Мужчина — противоречие; у душа у него соответствует.
Мне всего в нем мало.
Сама беру член за основание и направляю в себя, а в следующий момент наши стоны убивают холод этой спальни. Мой эхом разносится по дому, будто хочет проникнуть в каждый его миллиметр. Наверно, действительно хочет, ведь я хочу.
Это чувство…
Ты дома. Тебе тепло. Хорошо. Тебя здесь ждут и любят.
Он любит.
Адам меня любит.
Теперь он двигается плавно, медленно. Пробует момент на вкус, наслаждается им и тянет.
Шепчет…
— Я никогда не смогу тебя забыть. Ты — моя жизнь. Без тебя меня просто не существует. Любимая…самая лучшая…моя Лиза…мой Рассвет.
А я знаю, что это правда. Когда не думаешь, не помнишь, не копаешься, чувствуешь — каждое слово, каждое его движение, внимание — все правда.
Нежность...
Он дарит мне всю свою нежность до последней капли. Всю свою ласку. Заботу. Темную, порочную, но я ее такой выбрала и не имею ничего против.
Я его выбрала.
Знала, какой он. Знала, кто он. Я все всегда знала, и это был мой выбор...
Адам...мой выбор. Смерть, боль, страсть, огонь...любовь. Это все — мой выбор...
Этой ночью все сомнения остаются вместе с моим платьем. Одиноко лежать и гнить у подножия лестницы.
И знаете? Им там самое место.
Сейчас это так.
Когда есть только голая правда — это так…
«Герда»
Лиза;
Когда я просыпаюсь, до меня не сразу доходит, что вчера случилось.
И нет, не само собой, что самое обидное. Даже не против моей воли! Что тоже, как бы ни звучало драматично, досадно. События встают в одну линейку, как плитки домино, если перемотать время назад до того, как они упали.
Одно толкает другое. А руки мои! Я сама все это выбрала...
Примирение с братом. Настя. Ревность. Много шампанского. И он. Загнанный в угол «Он» — вечная причина моего падения с большой буквы.
Которое сейчас крепко обнимает меня и не спит.
Я чувствую это; ты всегда это чувствуешь, если знаешь кого-то также хорошо, как я знаю его. Дыхание не такое, объятие иное, кажется, что даже энергия его по-другому перетекает, чем во время сновидений — и это тоже, наверно, правда. Не знаю, я об этом никогда не задумывалась, как и о том, что можно знать кого-то настолько хорошо, чтобы не глядя определить его состояние.
А я и это могу.
— Я чувствую, что ты уже проснулась, — говорит тихо, прижимая к груди сильнее.
Он тоже.
Мне хочется рыдать.
Нос колет, в глаза как будто гору песка насыпали! И легкие печет.
Сегодня я впервые проснулась в спальне нашего дома, но не так, как мечтала. А я так много мечтала…
Сейчас словно на горе сожженных углей лежу. Аж пеплом пахнет…Когда-то наше место, дом, будущее, сейчас стало пепелищем со стойким запахом дыма и керосина, баклажка с которым у него в руках была! И до сих пор есть…
Ничего ведь не изменилось.
Прикрываю глаза, выдыхаю и беру его за запястье, чтобы встать. Адам не сопротивляется, но делится горечью, что разливается на его языке. На моем теперь тоже не сахар…
— Ждешь пожеланий доброго утра? — ядовито интересуюсь, садясь лицом к окну.
Ищу глазами свое белье. Хотя бы на него надежду, пусть и сомневаюсь, что осталось что-то целое.
Не помню.
— Ты не видел…?
— Не делай вид, будто я тебя сюда силой притащил, хорошо? — говорит тихо, но я слышу недовольство в голосе, хмыкаю.
Понятно. Помощи здесь ждать глупо. В принципе, ничего же не изменилось? Вот и не плошай сама. Наклоняюсь, сразу срисовываю свои трусики и подцепляю их указательным пальцем.
Позор. Какой же позор…сильная и независимая, блядь, ага, конечно. Где платье потеряла, а? Независимая. «Сама». Мисс пошел-он-на-хер. Госпожа я-равездусь-и-играть-будем-по-моим-правилам.
Дура. Какая же ты слабохарактерная дура…
— Будешь меня игнорировать?
Встаю, кутаясь в одеяло.
— А что обсуждать? Напились и трахнулись по старой дружбе — для тебя это едва ли что-то новое.