Все ради тебя
Шрифт:
— Боишься меня?
— А надо?
Хмыкает, но не отвечает. А я как-то…теряюсь.
Чтобы было до конца ясно: я знаю, что Адам далеко не ангел. В нем живет тьма. Он порочный, может быть жестоким, но меня эта его сторона никогда не касалась. Я лишь однажды ее видела. Несколько лет назад, когда он вернулся со своей первой командировки в новой должности.
Тогда было…странно. Немного страшно, потому что вел он себя совершенно иначе, немного не по себе, потому что я его таким никогда не видела. Но мне не было больно! Он не причинил мне вреда. Адам никогда его
Немного расслабляюсь, но все равно волнуюсь. Он же у меня король противоречий, так что как циферки при умножении в уме держать надо, так и здесь.
Всегда будь начеку.
Только маху я дала, пока рассуждала…
Не успеваю понять, а он подскакивает, вырывает меня из одеяла и кидает на кровать. Не больно, конечно, но все равно! Знаете! Страшно, да! Слишком стремительное нападение какое-то, да и потом, если ты не ожидаешь такого поворота? Охо-хо-хо…вряд ли улыбаться будешь! Вот и я не радуюсь, а ору.
— Ты больной что ли?!
— Да, Лиза, — хрипло шепчет на ухо, — Я — больной. Прости за это…
— Простить?! Отпусти! Ты…
Я даже придумать не успеваю, "что" он — наглые пальцы стаскивают трусики, а это совсем не тот вектор, по которому я хочу следовать.
Начинаю брыкаться. Бью его, куда придется, кряхчу глупо, но на той стороне глухая стена, лишающая меня белья.
Продолжаю бороться.
Впиваюсь ногтями ему в шею, грудь, толкаю, извиваюсь, как королевская кобра — мои руки попадают в капкан его пальцев. Он с силой сжимает запястье, а потом наспех обвязывает их моими собственными трусиками! Возмутительно! Какого черта?! Но это что еще?! Через мгновение руки прижимаются к холодной, деревянной спинке кровати, а кружева обматываются вокруг одного из столбиков прочной цепью.
После этого он отстраняется.
Широко распахнув глаза, я смотрю наверх, потом медленно опускаю их на Адама и шепчу.
— Ты…ты…я…
— Теперь страшно? — хмыкает с какой-то странной грустью, я хмурюсь.
Спокойно. Мысли разумно.
— Держать меня вздумал привязанной?
— Рассвет…
Горячие пальцы ласково касаются бедра, но я дергаюсь и шиплю.
— Не трогай!
— Ты не этого хочешь.
— Да что ты?!
Хмыкает. Ведет рукой дальше, будя во мне постыдную волну мурашек…
Я пытаюсь еще. В смысле, мыслить разумно, а не истерично. Говорю почти спокойно:
— Ты думаешь, что секс что-то изменит? У нас с ним никогда проблем не было. По крайней мере, я так думала.
— И ты думала верно.
Не поднимает глаз, следит за тем, что делает со мной — я еле сдерживаюсь, чтобы не закатить глаза, когда пытка переходит на внутреннюю часть бедер.
Боже…
Запрокидываю голову и молюсь, чтобы не
— …У нас в постели все было великолепно.
— Тогда почему? — вырывается против воли, и он замирает.
Молчит.
Господи, как же я ненавижу твое молчание — аж до режущей боли в глазах.
Не ответит.
Он никогда не отвечает…
— Секс в любом случае здесь ни при чем, Рассвет. Мы не будем заниматься сексом.
— Тогда отвяжи меня и…
— Мы будем заниматься любовью.
С этими словами Адам раздвигает мои ноги и ложится сверху, оставляет поцелуи на плечах. Я все еще пытаюсь бороться, отпихиваю, но он по-прежнему не замечает как будто! Даже когда я шиплю:
— Это ли любовь?! Против воли?!
Усмехается!
— Иногда с тобой надо против воли, любимая. Все в свои руки брать, иначе ты вечно будешь убегать от правды.
— От какой правды я, по-твоему, убегаю? — шепчу, и он поднимает глаза.
В них столько всего намешано: вина, боль, сожаления…любовь. Огромное желание все исправить, вернуть. Перестать чувствовать эту ужасную боль, которая режет нас обоих изнутри…
Но как вернуть? Я тоже спрашиваю его. Не голосом, конечно — он снова не ответит…глазами. Душой.
Как вернуть, Адам? Ты ведь даже не пытаешься…
— Мы любим друг друга, — шепчет наконец в ответ, слегка касаясь губами моих, — Мы скучаем друг без друга. Нам обоим плохо. И ты ведь тоже дышать не можешь, Лиза…я знаю.
— Замолчи…
— Ты не хочешь слышать? Хорошо. Я докажу тебе по-другому. Только не сопротивляйся. Не пытайся слушать память, разум, слушай меня иначе: телом. Если ты отключишься, ты все поймешь. Как ночью понимала.
— Я…
— Пожалуйста, Лиза. Выслушай меня…прошу…
Блядь, как же я тебя ненавижу…
Мне так хочется стать вдруг Снежной королевой. Знаете, чтобы не чувствовать ничего? Чтобы переть не оглядываясь. Чтобы не поддаваться…А по итогу что? Я — Герда. Та глупая девчонка, которая бежала за бессердечным мальчиком по льду босая. Она хотела его спасти…
Забавно, что когда-то Катя получила эту роль в нашем детском спектакле, потому что по итогу Гердой стала не она, а я. Ведь все, что я делаю — это пытаюсь его спасти. Снова и снова. Тринадцать долгих месяцев, миллион попыток разобраться, найти ответы, заставить его слышать меня! Понять…
А он? Он — Кай. Мальчик, который насмехается над глупостью своей маленькой, наивной тени. Она себе пятки в кровь, лед под кожу, он все дальше-дальше-дальше…Она за ним в снега и бури, а он…он просто не хочет быть спасенным.
Одинокая слеза-льдинка вырывается из моих глаз и царапает кожу, пробираясь по виску к волосам, где обязательно затеряется, как миллионы других таких же льдинок. Одиноких, горьких…
Но на этот раз что-то меняется…
Адам тихо вздыхает и подхватывает ее губами, медленно ведет ими по моей щеке, обнимает крепче, будто старается согреть от моего одиночества. Слегка задевает нос своим. Он хочет поцеловать меня, но я резко отвожу голову в сторону, и он тихо смеется.