Все там будем
Шрифт:
– А из чего?
– деловито полюбопытствовал Серафим.
– Материал какой возьмем?
Василий подумал, и решил:
– Украдем мой трактор.
ххх
Мариан Лупу, спикер парламента Молдавии с неожиданной для такого поста интеллигентной внешностью, с удовольствием разогнул спину, и вытер со лба пот.
– Марусь, а принеси мне водицы!
– зычно рявкнул он супруге.
– Испить водицы чего-то охота!
Жена, фыркнув, ушла за водой к колодцу. Вообще-то, вода на участке была и в скромном трехэтажном доме, подаренном спикеру президентом Ворониным при вступлении Лупу в должность. Вода была и в четырех беседка, установленных
Разве же мог знать советник, что колодец его был наполнен теплой водой, в которой круглосуточно дежурил специально обученный аквалангист. Тот, завидев над поверхностью супругу Лупу, рывком насаживал на цепь вместо старого проржавевшего ведра, которое так любил советник, искусную имитацию - серебряное ведерко с позолотой в виде ржавчины, прикрытое наглухо специальной крышкой. При подъеме на поверхность воды крышка эта спадала, - само собой, в ворот был встроен специальный подъемник, и супруга советника только делала вид, что напрягается, - и Лупу получал специально очищенную в специальной лаборатории воду…
Но Лупу этого не знал, и с удовольствием следил, как жена несет ему водицы ведро. Кстати, звали супругу спикера вовсе не Маруськой, но разве имело это значения для главы законодательного органа страны, который желал опроститься и слиться с природой, и чтобы слияние это было в стиле а-ля рюс? Тем более, что это для Лупу было и своеобразной фрондой, - домашнего пользования, так сказать, - в свете ухудшившихся молдо-российских отношений.
– Молдо-российских отношения, и в свете молдо-российских отношений… - прошептал Лупу, и фыркнул, - что за чушь? Почему дипломаты никогда не пользуются нормальным, человеческим, языком? И вообще, разве есть язык нечеловеческий? Не чисто гипотетически, я имею в виду, конечно, а вполне конкретно, даже несколько эмпирически…
Тут любящий выспренние словесные построения спикер совсем уж запутался, и снова наклонился, работать. Мариан Лупу обрабатывал тяпкой картофельные грядки. Это тоже входило в его программу опрощения. И, хоть жена и ругалась, ей все же пришлось уступить несколько метров земли из-под своих цветов, - растил их, конечно, садовник, но она столько души в них вкладывала, бедняжка, что язык не поворачивался назвать цветы не ее, - для картофеля супруга. А тот с упорством, достойным похвалы, поливал эти грядки потом. И искренне радовался тяжелой, непосильной работе крестьянина, в которой только, как сообщала пресс-служба об уик-эндах Лупу, и находит отдохновение истинный сын Молдавии, наш спикер…
Изредка, когда жена оставалась в Кишиневе, Лупу совершал на картофельные грядки набеги. Он специально не поливал растения жидкостью против колорадских жуков, предпочитая собирать полосатых гадин вручную. От этого руки Мариана становились желтыми, как кофта Маяковского, - по творчеству которого Лупу писал свою вторую диссертацию, - а взгляд рассеянным. Набрав полную банку жуков, Лупу впадал будто в транс, и шел, очень медленно, за дом, на асфальтовую дорожку. Там он садился на бордюр, вынимал жуков по одному, и рубил их небольшим топориком. Сначала редко, потом все чаще, спикер отрубал жуку голову с первого удара, и отстранено следил за тем, как еще некоторое время по дорожке смешно ползает обезглавленный полосатый бочонок, тело жука…
– Привет, Юра [4] , - механическим голосом говорил он огромному жуку, - Юра Иванович… Как дела? Шмяк! Ой! А что у Юры Ивановича с головой? Отлетела баиньки? А это кто? Сам господин Степанюк [5] собственной персоной… Шмяк! Оп-па,
4
вице-спикер Юрий Рошка - прим. авт.
5
лидер фракции коммунистов Молдавии - прим. авт.
6
советник президента Молдавии, Марк Ткачук - прим. авт.
7
мэр Кишинева - прим. авт.
8
президент Приднестровья - прим. авт.
9
Воронин, президент Молдавии - прим. авт.
К сумеркам Лупу с сожалением отбрасывал топорик, спички, и отмывал дрожащие руки в серебряном тазике, лежащем под южной стеной домой. Металлический месяц молдавской ночи нежно покалывал его в щеку, приняв обличье сухой виноградной лозы, которую давно пора со стены убрать, да руки не доходят. И Лупу приходил в себя. Долго отмывал потом дорожку от желтой внутренности убиенных жуков, тщательно полоскал банку. И к утру, ясный, веселый, посвежевший, возвращался в Кишинев, и жил спокойно год. До тех пор, пока не начинало тело его ломить, губы гореть, виски пылать, сердце - бешено стучать, а разум понимать, что пора на дачу, собирать колорадских жуков….
Но то было в прошлом, и в будущем. А сейчас он, спикер парламента, Мариан Лупу, обрабатывал свои грядки картофеля, да любовался женой, несущей водицы в стальном с ржавчинкой, ведерке. Из него водица вкусней всего, знал спикер. Дождался, пока жена дойдет, взял у нее бережно ведро, и запрокинул его, - в чашку воду набирать спикер не любил, как и вообще мелочиться, - над собой. И перед тем, как глотнуть, глянул в небо, и осторожно сел прямо на грядку, не пролив ни капли воды. Жена удивленно поглядела на него, и бросилась в дом, за врачом охраны. Тот позже распространял всяческие слухи, за что его сослали ветеринарным инспектором в провинциальный Кагул, где он благополучно спился. В частности, врач утверждал, что Лупу, перед тем, как уснуть, прошептал:
– Трактор! Надо мной пролетел трактор…
ххх
Конечно, все нутро, - как выразился Василий, - трактора пришлось вынуть. В начинке оставили только авиационный мотор от первой советской копии непонятно какого самолета братьев Райт, бережно хранившийся Лунгу, все двадцать пять лет добровольного изгнания из авиации в ряды трактористов. Поставили аппарату и крылья, и даже небольшой шар, наполненный горючим газом, поместили. Но форму трактора, - сложенную из тонких и легких пластин, - оставили. Для того, объяснили Василий, чтобы "полностью дезориентировать силы ПВО стран следования маршрутом".
– А дальше-то что?
– прокричал Серафим, похлопав Василия по плечу.
– Дальше? Карты-то у нас нет!
– Сейчас выйдем над Кишиневом, - объяснил Василий, крутя штурвал, - потихоньку покружим над аэропортом, выследим самолет на Бухарест, и двинем в его направлении. Там повторим маневр, и долетим до Будапешта. Оттуда в Словению. А уж от нее до Италии рукой подать!
– Ты гений!
– заревел серафим, и обнял смутившегося Васю.
– Чертов гений!
– Да уж, - подтвердил Василий, - жалко, мы раньше до этого не додумались. Не пришлось бы жене вешаться…