Все в его поцелуе
Шрифт:
– Э... да. – Гарет был огорошен таким натиском. Почему она на него не сердится? Разве она не должна была сердиться?
– Нам надо поговорить.
– Конечно, – пробормотал он. – Я должен извиниться...
– Не об этом, – нетерпеливо выпалила она, – хотя... – Гиацинта подняла на него задумчивый взгляд. – Вы определенно должны извиниться.
– Да, конечно, я...
– Но я позвала вас не поэтому.
Он едва не скрестил руки на груди, позабыв, что это невежливо.
– Так вы хотите, чтобы
– Меня неожиданно перенесли в книгу «Мисс Баттеруорт и безумный барон?» – громко спросил Гарет.
Гиацинта сердито посмотрела на него. Он решил, что этот взгляд определяет всю ее сущность. У нее был взгляд женщины, которая всю жизнь ждет, что люди должны поспевать за ней.
– Сюда. – Она указала ему на открытую дверь.
– Как скажете, миледи!
Гарет прошел за ней в гостиную, отделанную с большим вкусом в розовых и кремовых тонах, очень изысканную и очень женственную. Гарету даже пришла в голову мысль, что гостиная была так декорирована с единственной целью – дать мужчинам почувствовать себя слишком большими и неловкими.
Она предложила ему сесть, а сама полуприкрыла дверь. Гарета эта небольшая щель – не больше четырех дюймов – позабавила: как такое пространство может означать разницу между приличием и бедствием?
– Я не хочу, чтобы нас подслушивали, – пояснила Гиацинта свой жест.
Довольный тем, что она не кинулась проверять, не подслушивает ли их кто-то, спрятавшись за шторами, он подождал, пока она сядет на диван, и сел в кресло напротив.
– Мне надо рассказать вам о дневнике.
– Значит, вы не собираетесь вернуть его мне?
– Нет, конечно. Не думаете же вы, что я... – Она замолчала, и он увидел, что она скручивает в спиральки мягкую ткань своей зеленой юбки. Это почему-то его обнадежило. У него отлегло от сердца, когда он понял, что она не сердится на него за поцелуй – как всякий мужчина, он ненавидел истерики. Впрочем, с другой стороны, ему бы не хотелось, чтобы этот поцелуй вообще не произвел на нее никакого впечатления.
– Мне следовало бы вернуть дневник. Мне надо бы заставить вас найти кого-либо другого для перевода, вы этого заслуживаете.
– Абсолютно с вами согласен.
Она бросила на него такой взгляд, что он понял, что она не одобряет столь поверхностного замечания.
– Однако, – многозначительно сказала она. Гарет подался вперед. Вот оно!
– Однако мне нравится читать дневник вашей бабушки, и я не вижу причины лишать себя столь увлекательного чтения лишь потому, что вы вели себя необдуманно.
Гарет промолчал, поскольку его предыдущее замечание было воспринято не слишком благосклонно. Но очень скоро стало ясно, что на этот раз от него как раз ожидали комментария, поэтому он поспешно сказал:
– Конечно
Гиацинта одобрительно кивнула и добавила:
– Кроме того, – тут она тоже подалась вперед, и ее яркие голубые глаза заблестели от возбуждения, – началось нечто интересное.
У Гарета екнуло сердце. Неужели Гиацинта обнаружила секрет его рождения? Ведь Изабелла могла знать правду. Она мало общалась с сыном и приезжала очень редко. Если она все знала, то могла написать об этом в дневнике.
– Что вы имеете в виду? – осторожно поинтересовался он.
Гиацинта взяла со столика дневник.
– У вашей бабушки был секрет. – Она раскрыла дневник на заложенной изящной закладкой странице, указательным пальцем ткнула в предложение в середине страницы и сказала: «Diamanti. Diamanti». – Гиацинта подняла глаза, не скрывая веселой усмешки. – Вы знаете, что это означает?
– Боюсь, что нет.
– Бриллианты, Гарет. Так называют бриллианты. Он смотрел на страницу, хотя не мог понимать слов.
– Прошу прощения?
– У вашей бабушки были драгоценности, Гарет. И она никогда не говорила о них своему мужу.
– Что вы несете?
– Ее бабушка навестила Изабеллу вскоре после того, как родился ваш отец, и привезла с собой драгоценности. Я думаю, кольца и браслет. Изабелла никому об этом не сказала.
– И что она с ними сделала?
– Она их спрятала. – Гиацинта в волнении вскочила с дивана. – Она спрятала их в Клер-Холле... здесь, в Лондоне. Она пишет, что ваш дедушка не очень любил Лондон, так что было мало шансов, что он обнаружит драгоценности.
Энтузиазм Гиацинты стал передаваться Гарету. Но он все же решил не слишком волноваться – все могло обернуться химерой.
– Я думаю, эти драгоценности все еще там, где она их спрятала. О! – Она замолчала, глядя на него с обескураживающей печалью. – Ваш отец уже нашел их?
– Нет, – произнес Гарет. – Не думаю. Мне, во всяком случае, никогда о них не говорили.
– Видите? Мы можем...
– Но мне редко о чем-либо говорят. Я никогда не входил в число приближенных барона.
– Значит, они все еще там. – Ее глаза блестели от возбуждения. – Во всяком случае, есть большая доля вероятности, что они еще там. Нам надо их найти.
– Что? Нам? Нет.
Однако Гиацинта была слишком поглощена собственными переживаниями, чтобы заметить его более чем лаконичный ответ.
– Вы только подумайте, Гарет. – Она уже как ни в чем не бывало называла его по имени. – Это могло бы быть решением всех ваших финансовых проблем.
– А почему вы решили, что у меня есть финансовые проблемы? – опешил он.
– Ах, бросьте! Все знают, что у вас мало денег. У вашего отца масса долгов.
– Да, но...
– И вы унаследуете эти долги, разве не понятно?