Все в его поцелуе
Шрифт:
Не потому, что от него этого ожидали, не потому, что это было прилично, а просто потому, что это было правильно. Потому что он любит ее.
Гарет вдруг почувствовал, что падает, и если бы не письменный стол у него за его спиной, он очутился бы на полу. Как, черт возьми, это случилось? Он любит Гиацинту Бриджертон. Наверняка кто-то где-то смеется над ним.
– Я ухожу, – сказала она надтреснутым голосом, но он очнулся, только когда она была уже у двери.
– Нет! – крикнул он. – Подожди! –
Она остановилась, закрыла дверь и обернулась.
Он понял, что должен ей все рассказать. Не то, что он ее любит – к этому он еще не был готов. Он должен рассказать ей правду о своем происхождении. Он ничего не должен утаивать от нее.
– Гиацинта, я...
Слова застряли у него в горле. Он еще никому об этом не рассказывал, даже бабушке. Никто не знал правды, кроме него и барона.
Гарет держал эту тайну в себе в течение десяти лет, пока она не разрослась и не заполнила его целиком.
– Я должен тебе кое-что рассказать. – Он то и дело запинался, и Гиацинта почувствовала, что это что-то из ряда вон выходящее, и замерла.
– Я... Мой отец...
Как странно! Он не хотел этого говорить, никогда не репетировал слова и не знал, как составить из них фразу, с которой можно было бы начать рассказывать.
– Он не мой отец. Гиацинта моргнула.
– Я не знаю, кто мой настоящий отец. Она все еще молчала.
– И наверное, никогда не узнаю.
Он наблюдал за ней, ожидая бурной реакции. Но ее лицо оставалось безучастным, лишенным всякого выражения, что было так на нее не похоже. И вдруг, когда он решил, что окончательно потерял ее, она сказала:
– У меня камень с души упал, вот что я должна сказать.
– Я не понял, что ты сказала?
– Мне страшно не нравилось, что в моих детях будет течь кровь лорда Сент-Клера. – Она пожала плечами и подняла бровь в присущей ей одной манере. – Я рада, что у них будет его титул – это им в жизни всегда пригодится, – но его кровь – это совсем другое дело. У него отвратительный характер, ты заметил?
– Да, заметил.
– Полагаю, нам надо держать это в секрете. – Она сказала это так, будто речь шла о самой заурядной сплетне. – А кто еще знает?
Он все еще не совсем оправился от ее делового подхода к проблеме.
– Насколько мне известно, только барон и я.
– И твой настоящий отец.
– Будем надеяться, что он не знает, – ответил Гарет и неожиданно понял, что он в первый раз позволил себе об этом сказать – и даже подумать.
– Он мог и не знать, – предположила Гиацинта, – а может быть, думал, что с Сент-Клерами ты будешь лучше обеспечен, как ребенок аристократа.
– Я все это знаю, но мне почему-то от этого не легче.
– Твоя бабушка, возможно, знает больше. Он бросил
– Я имею в виду Изабеллу и ее дневник.
– Она в общем-то не была моей бабушкой.
– Она и вела себя не как твоя бабушка, разве нет? Будто ты не был ее внуком?
– Нет, она меня любила. Не знаю почему, но любила.
– Возможно, потому что тебя можно любить.
– Значит, ты не хочешь расторгать помолвку? – осторожно спросил он.
Она посмотрела ему прямо в глаза.
– А ты?
Он покачал головой.
– Тогда почему ты считаешь, что я могла бы?
– Твоя семья может быть против.
– Мы не так высокородны, как ты думаешь. Жена моего брата – незаконнорожденная дочь герцога Пенвуда и актрисы из бог весть какого захолустья, но все мы готовы положить за нее жизнь. Но ты же не незаконнорожденный.
– Мой отец бесконечно этим огорчен.
– Но тогда я не вижу проблемы. Мой брат и Софи ведут тихую жизнь в деревне, частично из-за ее прошлого, но нас никто не заставит делать то же самое, если мы этого не захотим.
– Барон может поднять страшный скандал, – предупредил Гарет.
– Ты пытаешься отговорить меня от свадьбы?
– Я просто хочу, чтобы ты поняла...
– Надеюсь, что ты уже понял, что это занятие не из легких – отговорить меня оттого, что я вбила себе в голову.
Гарет лишь улыбнулся:
– Твой отец и слова не скажет. Зачем ему волноваться? Ты родился в браке, так что он не может отнять у тебя титул, а если он объявит тебя бастардом, это будет означать, что сам он рогоносец. Ни один мужчина ни за что в этом не признается!
Он улыбнулся и ощутил, как внутри его что-то освобождается.
– И ты, конечно, можешь говорить за всех мужчин, – пробормотал он, медленно придвигаясь к ней поближе.
– Тебе бы понравилось, если бы тебя считали рогоносцем?
– Нет, но мне не надо об этом беспокоиться.
Она явно стала немного нервничать и возбуждаться – от того, что расстояние между ними стало сокращаться.
– Только если ты сделаешь меня счастливой.
– Так, мисс Бриджертон, это что – угроза?
– Возможно, – игриво заявила она. Он был уже в одном шаге от нее.
– Вижу, что моя задача будет не из легких.
– Со мной вообще нелегко.
Он поднял ее руку и поднес к губам.
– Мне нравится преодолевать трудности.
– Тогда хорошо, что ты... – Он сунул один ее палец себе в рот, и она вздрогнула, – ...на мне женишься, – удалось ей закончить.
– М-м.
– Я... Ах... Я...
– Как же ты любишь разговаривать, – он.
– Что ты... О!..
Он улыбнулся про себя и переместился на внутреннюю сторону ее запястья.