Все ведьмы рыжие, или Будь моей ведьмой[СИ]
Шрифт:
Вот гад-гадский.
— Ну да, — нагло отвечаю, — и пожалела тебя, болезного. Видишь, чем все закончилось? Нельзя быть доброй к людям, ох нельзя!
Князь усмехнулся и с некоторым восторгом протянул:
— Ведьма ты, Марго, я даже почти поверил.
— Что значит «почти поверил»? — возмутилась я. — Алименты платить кто будет?
И тут в толпе послышалось:
— Все, попал пацан.
А Стужев смотрел на меня и улыбался. Я улыбнулась в ответ.
— Правда ребенок?
— Правда, — созналась я, — и правда уже бежать нужно.
— Ты мне нужна сегодня, — уже
— Сегодня никак, — я развела руками, — у Кати ночная смена, малый дома сам, а ты меня задерживаешь.
Стужев покивал, затем спросил:
— Ты себя в зеркало видела?
Интересный вопрос.
— Я так и думал, давай в машину, — и не дожидаясь моего ответа, сам вернулся в автомобиль.
То есть мое шествование следом подразумевалось как само собой разумеющееся. Я посмотрела на самоуверенного Князя, вольготно развалившегося на водительском кресле, на толпу, жаждущую продолжения банкета, на нужную маршрутку, как раз подъехавшую. Выбор был очевиден.
Сделала ручкой няшке анимешной и помчалась в маршрутку. Стартовали мы сразу, как я вбежала, и не успела передать за проезд, как мы промчались на желтый, оставляя рванувшего следом Стужева простаивать на красном.
Знакомый с детства подъезд — раньше тут жила бабушка, потом отец замутил с Катей, ушел от нас и они поселились здесь, в квартире, которая раньше приносила семье доход. Потом родился Ромка и отец сделал единственное для сына хорошее — из квартиры он их не выгнал. В остальном папа, после возвращения к маме, наведывался сюда раз в полгода, оставлял деньги, с каждым разом все меньше, кривился, когда малыш к нему бежал, и был категорически против моего здесь частого присутствия. Мама тоже. А Катя разрывалась на двух работах, обожала сына, не держала зла на моего отца и всегда очень радовалась мне. Нет, к Кате у меня было сложное отношение, с одной стороны девчонка она не плохая, всего на шесть лет старше меня, с другой… не прошла папина попытка создать вторую семью бесследно для семьи нашей. Так что Катя для меня была кем-то все же не приятным, а вот братика я очень любила.
И открывая дверь старым ключом, я уже слышала, как босые ножки бегут по дорожке.
— Йита! — счастливый визг на всю квартиру.
— Ромка! — бухаюсь на колени и ловлю мелкого.
Маленькие ручки сжимают шею, мокрый от мороженного нос утыкается в шею, а липкая маечка явно получила мороженки больше, чем нос, но все это такие мелочи!
— Мама давно ушла? — подхватывая ребенка, разворачиваюсь, закрываю двери.
— Давно, — шепчет Ромка, продолжая прижиматься ко мне изо всех сил.
Вот Катька! Знает же, что малый боится один оставаться в квартире, могла бы и подождать меня.
— Голодный? — задала я следующий вопрос, скидывая кроссы и рюкзак и направляясь на кухню.
— Кусал! — гордо ответил Ромка.
— Мороженку? — недоверчиво спрашиваю, ибо знаю, как Катя готовит.
Ром все так же гордо кивнул.
Катя. Иногда я начинаю понимать, почему папа ушел от нее!
— Пошли варить кашку, — решительно сказала я.
— Васебную? — проявил Роммка
— А то, — я вспомнила про скатерть, — и у нас даже будет скатерть-самобранка!
— Ууу, — глазенки предвкушающее засверкали. — Самабака…
— Самобранка, — поправила я. — Это значит, что ее брать… — думала сказать можно, вспомнила с кем разговариваю и категорично добавила, — нельзя.
— Самабака… — повторил Ромочка.
Мне его вариант нравился.
Зайдя на кухню с горами грязной посуды и не убранным столом, на котором имелись остатки пиццы и пустые одноразовые коробочки от покупных салатов, я усадила Ромку на детский стульчик, поставила воду греться, потом сходила за скатертью и загрузив ее в режим деликатной стирки.
— Гречка, пшенка, арнаутка, рис? — начала перечислять варианты.
— Пюе, — внес свое предложение малыш.
— Пюе, — повторила я, в задумчивости оглядывая кухню.
С овощами тут всегда туго, обычно я таскаю, чтобы малому супчик сварить. Года два назад я вообще предложила маме забрать Ромку к нам, Кате он тогда был не нужен, а дома за ним точно смотрели бы лучше… Страшно вспомнить, что было после, и данный вопрос я больше никогда не поднимала, да и походы к Ромке скрывать начала.
— Ромка, для пюе нам нужно в магазин сходить, давай пока кашку.
— Гечку, — смирился с неизбежным малыш.
А может не так уж и плох вариант съехать на отдельную квартиру и деньги взять? Забрала бы Ромку к себе, наняла няню и было бы у нас все хорошо…
— С подливкой, — предложила я.
Ромка кивнул, и поставив сковородку на огонь, я принялась искать лук. Не нашла. В итоге мы плавно забыли про подливу, вода вскипела, гречка сварилась, я обрадовалась маслу сливочному и все его вбухала в кашку. Ромулечка терпеливо ждал. Вообще потрясающий ребенок — не капризничает, не скандалит, нежный такой и ласковый — самый лучший мужчина в мире!
— А потом, — я рассказывала про сказочную страну, в которой сегодня побывала, — дерево попросило сигарету.
— Куить плохо, — вставил умную мысль Ромка.
— И я о том же, — потрясая ложкой, которой кашу мешала. — А потом было такое…
Внезапно от двери послышался смешок и я услышала веселое:
— Какое?
Ромка вздрогнул от неожиданности и заорал. Я швырнув со злости ложкой в Стужева, рванула к малышу. Быстро вытащила из стула, обняла, начала успокаивать, потом вовсе унесла в детскую. Там маленький долго еще всхлипывал и дрожал, а я, стараясь не думать, что будет с гречкой, все укачивала его на руках.
— Плохой, — немного успокоившись, прошептал Ромочка.
— Да вообще козел! — не сдержалась я.
— Козики хаосие, — возразил ребенок.
Из коридора раздалось:
— Гречку я выключил.
— Теперь испарись! — рявкнула в ответ.
Тишина.
Анимешка психованная! Слов вообще нет. Придурок.
— Йита злая, — заметил Ромочка.
— Идем кушать, — предложила я.
И мы прошли по коридору, мимо бесстыжего Стужева, который держал в одной руке фотографию Ромки и Кати, а в другой трубку домашнего телефона и даже не смотрел на нас. Придурок!