Все ведьмы рыжие, или Будь моей ведьмой[СИ]
Шрифт:
Договорить не успела — послышался звук проворачиваемого в двери ключа, затем скрип, а после на всю квартиру раздалось:
— Ромочка!
Малый радостно заорал:
— Мама.
Князь стремительно поднялся, обошел стол, подхватил малого и опустил его на пол — Ромочка умчался к неожиданно пришедшей Кате. Стужев, с совершенным спокойствием произнес:
— Уменьшись.
Скатерть сжалась до носового платка и была спрятана в кармане фентезийщика. За все это время я не успела сказать ни слова, зато успел Князь — склонившись надо
— Меня нет.
Я все так же сидела, когда в кухню ворвалась Катя — с пакетами из магазина, и стопкой каких-то книг.
— Риточка, — затараторила она, — знаешь, сидела на работе, и как накрыло — зачем мне эта шубка? Знаешь, этот вещизм, он же ни к чему хорошему не приводит, а дети…
Она повернулась и посмотрела в дверной проем — там Ромочка изо всех сил тащил в комнату еще один пакет из магазина. Натужно тянул, но упрямо и не сдавался. А рядом с его сосредоточенной мордашкой порхала феечка, и я услышала ее мелодичное:
— Взялся — тяни, бросать негоже, ты же мужик.
— Музик, — печально согласился Ромочка.
— Мужик, — восторженным эхом отозвалась Катя.
Я оторопело посмотрела на нее — и, судя по взгляду, фею Катька не видела! А учитывая, что и на стоящего у окна Князя не реагировала — его не видела тоже!
— Кааать, — осторожно начала я.
Она повернулась, посмотрела мне в глаза и вдруг как-то радостно улыбнулась. Катя полненькая брюнетка с задорной улыбкой, ямочками на щеках, пухлыми ручками и незлобивым, но очень ветреным характером. За те три года что у нее есть Ромка она уже раз двенадцать влюблялась и разочаровывалась, в последнее время бредила идеей о шубе и элитном садике для Ромки, ради чего вторую работу взяла… Но вот ни разу она не бросала работу вот так вот резко!
— Знаешь, ты ведь все правильно говорила, — Катя дождалась пока Ромочка втащит кулек на кухню, бросилась к нему, зацеловала и поблагодарила, а потом поднявшись и выкладывая продукты не стол, продолжила: — И про то, что Ромашечке внимание нужно, и про правильное питание…
— Хочу майозенку! — прозвучало требовательное.
И тут Катя выдала:
— Майозенку кушать вредно, а я молочко принесла.
Шок был не только у меня, маленький тоже стоял, от удивления приоткрыв ротик. И он уже хотел было начать возмущаться, он это умел при желании и практиковал исключительно на Кате, на мне просто бесполезно было, но тут феечка вмешалась, напомнив:
— Маму обижать нельзя, ей и так тяжело, а ты ей первый помощник и защитник.
И Ромочка насупился, сжал кулачки, кивнул и самому себе напомнил:
— Я музик.
Катя ласково потрепала его по головке, а я… я посмотрела на стопку книг и в очередной раз искренне удивилась — правильное питание, учебники по воспитанию детей, букварь даже!
— А букварь не рано? — ошарашено спрашиваю.
— В игровой форме можно начинать уже, — Катя стремительно выкладывала продукты, причем овощи, молочное, крупы, и никаких тортиков,
Я просто сидела, открыв рот — Катя мою маму не то чтобы не любила, просто не переваривала и данная тема вообще никогда не поднималась.
— Пора-пора, — отозвался незримый для некоторых Князь, — и давай сам а, чтобы я фею не вмешивал.
Очень хотелось послать Стужева, но не при Ромке же.
— Да, — медленно поднялась со стула, — пойду я, наверное.
Проводил меня Ромочка, держа за руку и сурово насупившись. Дойдя до двери, оглянулся на кухню и доверительно прошептал:
— Мама взрослая.
Устами младенца…
— Повзрослела, — согласилась я.
— Я музик, — напомнил то ли мне, то ли себе Ромочка.
— Настоящий музик, — согласился Стужев подталкивая меня к двери.
— Ты плохой, — выдал очередную мудрость мой самый лучший мужчина на свете.
— Умный пацан, — не стал возражать Князь, каким-то образом умудрившийся открыть дверь и таки вытолкнуть меня на лестничную площадку. — Все, Йома, — он наклонился, протянул малышу руку, — бывай, маму береги, мужиком будь, ну и дальше по списку.
— Писку? — переспросил Ромка.
Стужев глянул на меня и попросил:
— Не переводи, мне уже страшно представить, как ты интерпретируешь это кажущееся на первый взгляд невинным слово. Пока, Йома.
— Пока, Гьязь, — отомстил малый и за себя и за меня.
— О-ба-на, — опечалился Стужев.
— Знай наших, — ответила гордая за наших я.
Ничего не ответив мне, Князь, он же с легкой Ромкиной руки Грязь, махнул мелкому, вышел и закрыл двери. После решительно направился к лифту, вызвал, и пока тот ехал, вернулся за мной, взял за локоть, завел в лифт, и мы молча подождали, пока дверь закроется.
Дальше случилось нечто — рывок, и прижав меня спиной к не особо чистой стенке лифта, Стужев навис, вжимая в эту самую стенку и зло произнес:
— Трус значит?
Не сразу врубилась, к чему это было сказано. Потом вспомнила, что это он видимо все еще помнит о моем: «Прости, Князь, видишь ли, я скрывать и не собиралась, а вот твоя скрытность вызывает грустные мысли по поводу трусости…».
— Слушай, Гъязь, — ехидно начала я, — у тебя какое-то болезненное самолюбие, тебе бы к психологу записаться, глядишь и комплексов поубавилось бы…
Договорить мне не дали — Князь как-то резко оказался совсем близко, так что это уже было мало похоже на сентиментальные мексиканские сериалы, и явно двигалось в сторону немецкого эротического фильма, и вот в этом положении, Стужев с усмешкой поинтересовался:
— Марго, а что ты знаешь об инициации ведьмы?
В моей голове прокрутилось нечто вроде лишения невинности, посему стараясь не показывать нарастающий ужасть, ровным голос интересуюсь:
— Гетеросексуальность доказывать будешь?