Все ведьмы рыжие, или Будь моей ведьмой[СИ]
Шрифт:
Я после такого тоже на Стужева посмотрела и, как и все увидела загадочную, полную коварного торжествования улыбку самого настоящего сказочного злодея! А потом все посмотрели уже на меня, и даже все шире улыбающийся Князь, а я…
— Вы сначала гардероб выдавайте, а потом в молочную речку с головой, а то знаете ли, мои майки вследствие вашего апгрейда мне маловаты стали.
У мастера зазвонил телефон.
— Кто говорит? — ответив, вопросил он в трубку.
Я брякнула:
— Слон.
Георгий
И едва он ушел, Демон шевельнул рукой — дверь захлопнулась. Князь извлек зеленоватый кристалл и пейзаж за окном начал стремительно меняться. Марья Кощеевна задумчиво произнесла:
— Вы рискуете, мальчики.
— Пока есть Мастер, мы остаемся в тени, — с усмешкой ответил Князь.
Игнат ничего не сказал, только на меня взглянул предупреждающе. Ну так я не дура, естественно промолчала.
Затем калейдоскоп образов за окном прекратился, остановившись на сказочном лесу, и Стужев сказал:
— Иди, Маргош, ты прогуляться хотела…, - он выразительно взглянул на Демона и добавил, — в одиночестве.
Я забрала у Игната рюкзак и уже хотела уйти, как он произнес:
— Я с тобой.
— Я предупредил, — слишком спокойно произнес Стужев.
— Я понял, — мрачно ответил Демон.
— Это твой выбор, — взгляд Князя стал откровенно нехорошим.
Повисла не менее нехорошая тишина. Я посмотрела на одного, на второго, тяжело вздохнула и грустно сказала Игнату:
— Он ревнует.
У Князя в ответ на мои слова просто вскинулась бровь.
Но я же только начала.
— Ты вообще давно ему нравишься, — продолжила беседу с Игнатом, — вот он и не подпускает к тебе других… девушек. Яой штука сложная.
У некоторых глаза недобро прищурились.
— Вот она мечта всех слешеров — настоящая мужская любовь, — протянула я, забрала рюкзак и весело потопала к двери.
Демон, похоже завис, Князь так сидеть и остался, Марья Кощеевна переводила взгляд с одной няшки на другую, силясь понять мой намек.
Дальше у меня был темный, запыленный, украшенный паутиной, с грязным полом коридор. Откровенно говоря, могли бы и убраться, сами тут ходят. Хотя я тоже хожу же, и подмести не мешает. Но метлы нет — нет и уборки. И я потопала к выходу, распахнула дверь и увидела… метлу. Та, древняя такая, но крепкая, из веток, стояла прислоненная к стене. Я оглянулась, подумала, что если не подмету, то хоть оставлю ее в коридоре, может кто другой не поленится. Шагнула с лестницы, взяла метлу…
И заорала не своим голосом!
Потому что самым немыслимым образом метла полетела вверх и я с ней вместе! В процессе диких воплей схватилась за нее обеими руками, потому что падать уже было высоко, в итоге и ногами обхватила. А метла все неслась! Я орала!
И в этот эпический момент раздался хитрый голос:
— Кто так летает?
Удивленно оглянувшись, я засекла гуся. Встрепанного, с нагло скривленным клювом и да — знакомого.
— На метлу сесть надобно, — продолжило сказочное явление, — сесть, сжать руками и ногами, а не висеть как мешок с навозом.
— Извините, — прошипела я, — искусствам полетов на метле не обучена, прав на полеты не имею!
Гусь присвистнул, окинул меня уважительным взглядом и выдал:
— А ты мне нравишься — наглая, вредная и ехидная, самое то что надо.
— Что? — взвизгнула, чувствуя, как слабеют руки.
— Я говорю, будь нашей ведьмой, — сделал предложение гусь, — ты уже и наглая, и рыжая и вредная, осталось тока хозяйство принять.
— Что?!
Гусь хмыкнул и пошел на снижение. Метла за ним! Я заорала снова! И глаза зажмурила!
А потом полет прекратился, а метла зависла. Я зависла под ней, все пытаясь удержаться. А вокруг тишина… только слышно как деревья на ветру поскрипывают, да листва шелестит.
— Чет она какая-то перепуганная, — вдруг проблеял кто-то.
— Молодая еще, не опытная, — голос гуся я узнала сразу.
Медленно открываю один глаз и вижу морду лошадиную. Черная морда растянулась в приветственной улыбке… обнажая хищные клыки… Мгновенно зажмурилась снова! Вот тебе и коняка монструозная! Допросилась, называется!
— Ить, напугал ее, — прошипел гусь.
— Да я чего, — возмутился низкий глубокий баритон, — я ж вежливо улыбнулся.
— Ага, от твоей вежливой улыбки волки сами дохнут, — прокудахтал кто-то язвительно.
— Кто б говорил, от тебя не токмо лисы — люди с воплями разбегаются.
Мне было боязно, но и любопытно — открыла глаза, повернулась туда, откуда кудахтающий голос слышался и увидела…
— Здрасти, Ряба я, — представилась милая курочка.
Я грохнулась наземь. Так как метла в метре примерно зависла, падать недалеко было. Но грохнулась я все же основательно.
— Бедненькая, чай больно тебе? — вопросил кто-то тоненьким голоском и ко мне подкатилось что-то круглое, румяное и сдобное.
Молча закрыла глаза, сложила руки на груди и изобразила смерть. Вот только рюкзак мешал полностью в образ войти, а еще исконное чувство любопытства. Ну и вредность, видимо появившаяся вместе с рыжими волосами.
— И того мы имеем, — не открывая глаз, начала я, — Курочку-Рябу, колобка, гуся-лебедя… репки не хватает.
— Какой репки? — вопросил гусь.
— Той которую посадил дедка, и выросла репка большая-пребольшая… Дед эту репку тянет потянет, а вытянуть не может…