Все зеркало
Шрифт:
Одиннадцатым воспоминанием Тиры Двезеле стало забвение.
В этот день Тира позвонила Янису Янсонсу посреди ночи. Она была крайне деликатным ночным жителем, и никого не беспокоила. До этого момента.
Он приехал, заспанный и взъерошенный, но не выказывающий недовольства. А приехав, с удивлением обнаружил, что Тира крайне возбуждена, и даже испугана. Таких эмоций он не помнил за ней ни в общении, ни на экране монитора.
– Я не умею забывать!
– выпалила она.
Янис не сразу понял эту фразу. А когда понял, недоверчиво помотал головой.
– Сколько сейчас занято? – спросил он.
–
– Что значит, не умеешь? Давай, я сотру.
– Не получится! – она едва не кричала. – Она восстанавливается! Хотя, - в ее голосе прорезались нотки надежды, - попробуй! Попробуй!
Он усадил ее в кресло, подсоединил контроллер и забарабанил пальцами по клавишам.
– Что стирать?
– Что угодно!
– Ну как это «что угодно»? – укоризненно спросил Янис.
– Это твоя память все-таки.
– Ранние воспоминания сотри. Когда в меня стреляли, сотри. В октябре, год назад.
Янис нашел это воспоминание, занимавшее чуть меньше пяти процентов, и запустил процесс удаления. Через несколько минут все было кончено.
– Ну вот. А криков-то, криков, - буркнул он и полез снимать контроллер.
Тира нервно отмахнулась от него.
– Ты не понимаешь! Смотри! Включи непрерывное сканирование и смотри!
Янис недовольно уселся обратно и начал смотреть.
Когда восемьдесят шесть процентов вдруг превратились в восемьдесят семь, он решил было, что это погрешность измерений, что цифры сейчас вернутся. Но процесс, напротив, явно ускорялся. Через несколько секунд прибавился еще один процент, и еще, и вскоре индикатор памяти вновь показывал девяносто один.
– Я не понимаю, - пробормотал он.
– Регенерация, – обреченно сказала Тира.
– Это не заложено в геноме.
– А кто сказал, что это в геноме? Я не хочу терять эти воспоминания. Часть меня осознает, что они лишние, но другая часть не желает расставаться с ними. И эта другая часть сильнее.
– Подсознание, - сказал Янис. – У тебя появилось подсознание. Поздравляю, ты стала настоящим человеком.
– У настоящего человека не отрастают оторванные руки. Что со мной будет, Янис? Когда память кончится?
– Просто перестанешь запоминать и все, - сказал он. – Ты только запоминай поменьше. Места еще много, но экономить надо начинать, ладно?
Тира Двезеле долго смотрела в его глаза. И Янис догадывался, что в этот самый момент она делает совершенно противоположное его совету.
Двенадцатым воспоминанием Тиры Двезеле стала ненависть.
Всеобщая кампания против Тиры началась в тот момент, когда журналисты раскопали, что смерть человека в автомобиле вызвал тот самый биоробот, год назад получивший человеческие права по причине самоосознания. В головах людей не складывалась цепочка событий, которая привела к появлению такого феномена, как Тира Двезеле. Им казалось, что ученые просто издеваются над простыми людьми, экспериментируют над ними, создавая уродцев один другого страшнее. Досужие блогеры живо расписали картины ближайшего будущего, в котором обычным людям придется сосуществовать с кошмарными монстрами, порожденными безумной фантазией биоконструкторов-авангардистов.
Естественно, голоса разума также звучали среди этой толпы.
Естественно, их никто не слушал.
Если раньше, увидев Тиру, люди спешили ретироваться подальше, то сейчас наоборот, они подходили ближе, выкрикивая оскорбления и угрозы, зачастую кидаясь мелкими предметами.
Тира практически перестала выходить на улицу. Она не боялась этих людей. Она боялась себя. Она никогда не проверяла пределы своей физической силы. Просто однажды, когда в ее окно влетел очередной камень, она подняла его и неизвестно зачем раскрошила одной рукой.
Она пыталась понять, зачем раскрошила камень. И долго не могла найти ответ потому, что очень не хотела находить его.
Тринадцатым воспоминанием Тиры Двезеле стало одиночество.
Спустившись вечером из спальни, она сразу поняла – что-то изменилось. Было непривычно тихо. Не жужжал компьютер, не кликала клавиатура, не шелестели книжные страницы. Уголок, в котором располагалась аппаратура Яниса, непривычно пустовал. Там был только сам Янис. Он сидел с грустным лицом на диванчике.
– Я ухожу, - сказал он.
– Почему?
– Я бы справился. Но начались нападки на мою семью. Я попросил перевода на другой проект.
Тира кивнула.
– Прощай, - сказала она.
– Ну не стоит так уж серьезно. Я буду заходить иногда.
В этот момент Тире Двезеле захотелось многое сказать Янису. О том, что она думает. О том, что она чувствует. О том, почему она прощается.
О том, что он давно не снимал показатели, и не знает, что у нее осталось всего два процента свободной памяти.
И особенно о том, чему она научилась за последнее время. Например, записывать воспоминания в память, для этого не предназначенную. Заполненную служебными данными, управляющими скриптами и таблицами параметров.
Тогда Янис остался бы.
– Хорошо, - сказала она. – Заходи иногда.
Четырнадцатым воспоминанием Тиры Двезеле стал дом.
За год его стены обросли картинами и фотографиями. Окна – цветами и портьерами. Коридоры – ковровыми дорожками. Тира шла по дому, стараясь фокусировать зрение всегда на чем-то одном, и с удивлением обнаружила, что помнит все о том, как он менялся. Что для этого нужно было сделать, починить или купить. Это воспоминание собралось из песчинок памяти, рассыпанных по всей недолгой жизни Тиры Двезеле, и теперь она объединяла их вместе, сортировала, разглядывала, развешивала ярлычки.
Она зашла в спальню. Ей было все равно, на чем спать, но в попытке достижения максимального уюта, получения удовольствия от сна, про который писали многие ее форумные собеседницы, она постаралась убрать спальню самым роскошным способом, на который была способна…
Она вышла в коридор и поняла, что не помнит, зачем приходила в спальню.
Память кончилась.
Конечно, воспоминаний в памяти Тиры Двезеле осталось гораздо больше. Но остальные можно считать мелкими, малозначащими – по крайней мере, с точки зрения самой Тиры. Рутинные строчки в системном журнале, краткие описания прошедших дней. Заархивированные видеоданные в низком разрешении. Цемент, заполняющий стыки между кирпичами.