Все женщины - химеры
Шрифт:
Она мощно катит волны в высоких берегах, широкий мост соединяет их по прямой, не стараясь ради экономии средств опустить дорогу и мост ниже, зато теперь под ним проходят и крупные баржи, а на мосту легко разъедутся не только повозки в четыре коня, но еще по обе стороны расположились торговые лавки, закусочные, кузнечные мастерские, все как в мечтах Манилова.
И, конечно, по самому краю моста с обеих сторон еще и дорожки для пешеходов, очень цивильно, хорошие инженеры поработали.
Снизу все те же красиво выгнутые
Фицрой пробормотал:
– Какая вода прозрачная… видно рыбок, но дна не видать.
– Непросто было строить такой мостище, - согласился я.
– Даже не знаю теперь, что лучше на самом деле…
– Ты о чем?
– Демократия, - пояснил я, - или полная концентрация власти в одних волосатых лапах? Такой мост мог велеть построить только король-деспот, а если бы правил парламент… это такой Совет Мудрых, то деньги ушли бы на коррупцию, распилы и так необходимые народу повышения жизненного уровня. Каждому жителю королевства по мелкой монете.
Фицрой отмахнулся.
– Ничего не понял.
– Любое искусство, - объяснил я, - расцветает только при деспотах. Ну там живопись, литература, музыка, архитектура. А вот мы, как более новая формация, все это вздрызнем! Так чтобы о-го-го… Ибо рулить и рушить должна демократия во имя высших принципов.
Он поморщился.
– Ладно-ладно. По этому мосту видно, что королевство о-го-го! Нехилое.
– Еще как видно, - согласился я.
– Я тоже впечатлен, - признался он.
– Древние египтяне, - сказал я, - для этого строили пирамиды. Для демонстрации своей экономической мощи, а вовсе не для похорон, как дураки думают. А здесь при одном взгляде на мост всякий посол иностранного госдепа сразу видит, что перед ним совсем нехилое королевство. И надо говорить почтительно.
– Ну да, видно. Ты как-то не так смотришь. Что-то случилось?
– Как-то ожидалось, - признался я, - что раз король сволочь, то и королевство должно быть бедное, злое и зачуханное… Ладно, задело!
Он с любопытством смотрел, как я снял со своего коня оба мешка, конь сразу же ушел к зеленым кустам и принялся обгладывать верхушки, а я деловито развязал первый мешок…
– И что… придумал?
Я кивнул в сторону моста.
– А сам как думаешь? Как только в городе увидят здесь потасовку, не вышлют ли хороший отряд на быстрых и свежих конях?
– Вышлют, - признал он.
Я пробормотал озабоченно:
– Погоню нужно оставить на том берегу.
– Хорошо бы, - согласился он с легким сарказмом.
– А если они не восхотят?
– Нужно убедить, - сказал я.
– Подобрать неотразимые доводы! Непоколебимые и… убеждательные. Чем мы сейчас и займемся.
Он кивнул на мешок.
– Доводы… там?
– Там, - ответил я.
– Я вообще-то не думал насчет моста… придется планы менять на ходу.
Фицрой охнул:
– Ты собираешься уничтожить мост?
– Не весь, - заверил я.
– Как можно такую красоту? Хотя какая она красота, если не наша?… Просто взрывчатки… я имею в виду заклинаний, вдруг да не хватит…
– Фух, - сказал он с облечением.
– Хотя вообще-то хватит, - сказал я после раздумья.
– Но нерационально.
– Что, рушить мост?
– Весь взрывать, - пояснил я.
– Какая разница: весь разнести вдрызг или один пролет?
– Взорвать, - повторил он в недоумении, - это как?
– Обрушить, - уточнил я.
– Сперва, правда, вверх, а потом вниз. Вверх и в стороны тоже можно обрушивать, это такой тип обрушения, мы же культурные люди? Значит, вредить можем намного больше, чем всякие дикие и вообще некультурные. Разнообразь свой словарный запас. У меня он вообще такой, что уже сам не разбираюсь. В общем, при таком типе обрушения погоня остановится. Потому взорвем, но по-умному. И чтоб не перетрудиться.
Он посмотрел на меня с подозрением.
– Что-то мне кажется, ты вовсе не мост пожалел.
Я фыркнул:
– Ты с головой дружишь? Что мне чужой мост? Это же красиво, когда все взрывается!… Особенно когда взрывается красивое! Красивое имеет право быть только у нас, а не у потенциального противника. Красота - тоже оружие. Причем, как говорят знатоки, страшная сила. Но мне пришлось бы минировать все семь пролетов, а я не люблю лишней работы! А ты?
– И я не люблю, - буркнул он.
– Ты как будешь обрушивать мост? Колдовством? В смысле, заклинаниями?
– Ну да, - подтвердил я.
– Ими самыми, родимыми. Ты прицепишь их там снизу…
– Кого?
– Заклинания, - объяснил я.
– У меня заклинания достаточно тяжелые. Хоть и мелкие. Прицепишь снизу… хотя можно и сбоку. Кто увидит, все равно не поймет. А йотом к-а-а-ак рванет! Увидишь, какая это красота! Лучше, чем пожар.
Он покачал головой.
– Разве? Мне кажется, красивее пожара ничего на свете не бывает.
– Увидишь, - заверил я.
– Теперь я и сам вижу, что со мной ты не соскучишься. Я эстет, а мы, эстеты, за красивое что угодно сотворим.
Он буркнул:
– Да, ты весельчак. Только веселье у тебя какое-то странное. Ты могильщиком не работал?
Я подумал, припоминая.
– Вообще-то я пролетариат, а пролетариат - могильщик капитализма. Так что да, в какой-то мере… но я по-крупному могильщик. Фрилансер, а это вообще что-то ужасное.
Он молча слушал, кивал, а я вытаскивал гранаты и раскладывал в ряд на траве. Гранаты для спецназа вообще-то практически такие же, как и обычные, только их в самом деле можно активировать бесшумно, а вот у обычных гранат удар бойка по капсюлю громче пистолетного выстрела без глушителя.