Всё зло земное
Шрифт:
Но лягушка, лягушка эта – неспроста до неё не дозваться, неспроста она на Край-Болоте сидит – в месте, где в чёрных сказках дорога в Тень открывается. Нужно дознаться. Отыскать способ! Перемолвиться с лягушкой, проведать… А пока, выходит, нет тут пути. Назад надо.
Пошатываясь, царица поднялась на ноги. Ухватилась за ветку, рукавом вытерла лицо. Тяжело, сладко дышалось болотным маревом. Колыбельная ещё звучала в ушах – глухо, на сто голосов. Давняя, знакомая – её и сыновьям пела, пока малы были.
Цепляясь за стволы, побрела царица прочь. Край-Болото только притворяется светлым-ласковым. Силы до того выпивает, что ноги еле переставляешь – ровно как в той сказке говорилось. Силы тянет, в сон клонит… Точно так всё. Но
Миновала лес, миновала погост. Темнел по левую руку свежий холм, под которым спали семеро девок – угорели разом в одной бане. По правую руку двадцать холмов темнело: ратники с рахазских полей на щитах вернулись.
Скользнула в ворота, глянула на дозорных с копьями на забрале [7] . Заперла за собой тяжёлые створы, побрела тихими улочками Крапивы-Града, на ходу убирая сторожевые струны, распутывая охранные узелки. Добралась до дворца. Шагнула через порог покоев, провела ладонью по лицу, махнула рукой. Оттаяло и пошло время; никто не заметил её отлучки.
Скинула отяжелевшую телогрею [8] , красную рубашку [9] , пояс и опястья [10] . Осталась в льняной рубахе до пят, опустилась в кресло – заморское, с ажурным узором, точёными, золочёными ножками – подарок Милонега к венчанью. Уж сколько лет прошло, а кресло будто вчера сработано.
7
Забрало – площадка для воинов наверху крепостного ограждения, защищённая с внешней стороны брёвнами или зубцами.
8
Телогрея – распашная одежда, застегивающаяся на множество пуговиц.
9
Красная рубашка – нарядная шёлковая рубашка с очень длинными рукавами, надевавшаяся поверх нижней, льняной.
10
Опястья – украшенные вышивкой или камнями ленты из плотной ткани.
Закрыла глаза. Болотные вихри закружились, сдавило грудь.
Глубоко вдохнула. Страшно. Страшно. Снова не той дорогой пройти хотела. Не так просто в Тень попасть, давным-давно сама убедилась и всё равно поддалась, едва не утопла. Не зря это место Край-Болотом зовут, не зря стороной обходят и звери, и птицы. Даже берёзы там – и те не такие, даже лебеди – и те больше на Тенных птиц походят, невесомые, ясно-тонкие.
Там ключ. Там путь. Но где взять ключ этот? Какой им замок отомкнуть? Где бы хоть кусочек достать колдовства Тени, чтоб отозвалась, впустила? Где?.. Подай знак!
Царица сдавила виски. Искать. Искать дальше. Из Семиградья гонцы вот-вот вернутся, нужно порасспросить. Из Траворечья на той седмице [11] привезли свитки – изучить надо, не откладывая. А в Медвежий угол, говорят, калики [12] перехожие вернулись – надо и к ним наведаться. Жаль, в Рахазье книжницу [13] ханскую сожгли войска Милонеговы. Как знать, может, что-то бы там сыскала…
Постучали в дверь. Царица тяжело подняла голову.
11
Седмица – неделя.
12
Калики
13
Книжница – библиотека.
– Войди.
Заглянула чернавка [14] , молодая совсем, едва в юбку вскочила.
– Царь-батюшка спрашивает, не изволишь ли с ним отобедать.
– Скажи, изволю.
Чернавка поклонилась, испуганно поглядела, как царица смотрит будто сквозь. Та и впрямь смотрела в расписную стену, а виделись осиновый лес, заячья могилка, поставец [15] у крыльца, где свечи сушила… Княженичные Тенные болота виделись, нежные дожди.
Чернавка робко окликнула:
14
Чернавка – служанка, прислуживающая знатной женщине или занятая чёрной работой.
15
Поставец – невысокий шкаф с полками.
– Царь-батюшка спрашивает, не изволишь ли за обедом о важном деле побеседовать.
– Изволю, – проронила царица, откидываясь на подушки. – А ты, милая, изволь шубку [16] мне принести.
– Принесу, матушка, – кивнула чернавка.
Затворилась дверь. Царица забылась на мгновенье. Послышался пересвист сизой горихвостки – точь-в-точь как в Тени. Но то был только ветер, только ветер в царском саду.
– Бледна ты нынче, Гневушка, – ласково произнёс Милонег. Привстал, протянул руку. – Нездоровится?
16
Шубка – длинная одежда из парчи, бархата или тафты. Надевалась поверх красной рубашки.
– Не бери в голову, сокол мой, – ответила царица, садясь слева. – А царевичи где?
– Позже явятся. – Царь опустился на лавку, и тотчас вошли слуги, внесли яства. – Я с тобой одной поговорить хотел.
– Расскажи, мой сокол, – кивнула Гнева. Улыбнулась вымученно, чувствуя, как тянет болото. До сих пор не рассеялась перед глазами ледяная хмарь. – Расскажи, что на сердце.
Царь опустил пареную репу в плошку со сметаной. Поводил, оставляя бледые [17] разводы. Бросил:
17
Бледый – бледно-желтоватый.
– Стрелы готовы.
Царица себя ничем не выдала; только дрогнуло сердце, пальцы свело на миг, и вспыхнуло: вот тебе знак. Вот тебе знак, Гнева!
– Стрелы? – тихо повторила, не сводя с Милонега глаз. – Те? Что в семи ручьях?..
– Те, – кивнул царь. – Сама знаешь, нельзя их томить. Выходит, пора.
– Пора, выходит, – откликнулась Гнева, не замечая ни блюда с дичью, ни кувшина с мёдом.
– Вот и хотел я посоветоваться: когда?
– Все три? – Царица сцепила руки, плотней стянула на груди телогрею. – Все три готовы?
– Все три, – снова кивнул царь.
– Зачем тогда медлить, – молвила Гнева, и облако закрыло солнце, темно стало в горнице, как в сумерки. – Сегодня объяви. А завтра пускай стреляют.
Царь потянулся к мочёной бруснике, просыпал алые ягоды на белую скатерть.
– Кабы беды не было.
– Сколько царевичей до тебя стреляли, сколько после выстрелят. Ты и сам так невесту сыскал, верно?
– Верно, – ответил Милонег. Медленно улыбнулся, глянул то ли в прошлое, то ли в душу. – Велю вечером царевичам рассказать.