Всеблагое электричество
Шрифт:
Пока Альберт Брандт рылся в своем гардеробе, я без спроса налил себе полбокала коньяка — шустовского из России, осторожно опустился на лакированный подлокотник кресла у камина и сделал небольшой глоток.
Голова немного кружилась, затылок ломило. Хотелось улечься на ковер, закрыть глаза и на какое-то время выпасть из этого мира, только я такой роскоши позволить себе никак не мог. Сидел, пил коньяк, ждал поэта.
Минут через пять Альберт принес совсем новый костюм, синий, в тонкую жемчужную полоску, и предложил примерить его в гостевой спальне. Я отказываться не стал, поскольку появляться на людях в моем
Брюки подошли идеально, словно их шили на меня, а вот рукава пиджака оказались коротковаты, да и сам он ощутимо жал в плечах. Но тут уж ничего не попишешь, дареному коню в зубы не смотрят.
Я попросил у миссис Харди бумажный пакет и переложил в него пачки банкнот, следом сунул пистолет с глушителем, который не стал возвращать Рамону Миро. Потом отправился проведать Софи, но ее держал за руку сидевший рядом Альберт. Смотрелось это со стороны донельзя трогательно.
Я покачал головой, ушел в холл и уселся там в кресло у камина. Достал блокнот, начал рисовать, только ничего хорошего из этого не вышло. В голове гудело, пальцы дрожали. Ну его к черту!
Я откинулся на мягкую спинку и закрыл глаза. Уже начал проваливаться в сон, когда постучали во входную дверь и на второй этаж поднялся доктор Ларсен. В ответ на мой вопросительный взгляд он невесело покачал головой и прошел в спальню.
— Боюсь, я напрасно обнадежил вас, господа, — с обреченным вздохом произнес доктор, и Альберт встревоженно вскочил на ноги.
— О чем вы говорите? — всполошился поэт. — Но как же так?!
— Одного переливания крови будет недостаточно. Я уже предупреждал об этом, да. — Ларсен ссутулился и принялся теребить снятый с головы котелок. — А мне, к величайшему сожалению, не удалось договориться об услугах… кровопийцы.
— Дайте им двойную цену! — предложил я самое очевидное решение проблемы. — Да хоть тройную! У меня есть деньги!
— Не в этом дело! — досадливо скривился доктор. — В этой сфере работает не так много людей! Просто сейчас нет свободных… специалистов!
Поэт нахмурился.
— И никого не получится перекупить? Деньги — это всегда деньги.
Ларсен отрицательно покачал головой.
— У меня нет выхода на хозяина предприятия. Сами понимаете, в газете таких объявлений не печатают.
Захотелось со всего маху врезать кулаком по стене, сдержаться получилось с превеликим трудом.
— Но кого-то же вы знаете! — попытался я найти хоть какой-то выход из тупика. — Кого-то из посредников, а?
— Знаю, да, — подтвердил Ларсен. — Но этот человек в первую очередь заботится о своих пациентах! Одного из них сейчас и пользует кровосос.
— А если предложить ему отступные? — заикнулся было поэт.
— В этом случае деньги ничего не решают! — отмахнулся доктор. — Поверьте, я пытался! Единственное, что нам остается, — комбинировать инъекции алюминиевых препаратов с переливанием крови!
Кое-что в словах Ларсена заставило меня насторожиться и прищелкнуть пальцами.
— Постойте! А что это за пациент? Вы знаете, о ком шла речь?
Доктор медленно кивнул.
— Он ведь не умрет, если вампир ненадолго отвлечется? —
— Да пусть даже умрет! — выкрикнул Альберт.
Я выставил руку, призывая поэта к молчанию.
— Не умрет ведь, так?
И вновь Ларсен кивнул.
— Что вы предлагаете, Жан-Пьер? — спросил он после недолгой паузы. — Похитить вампира? Вы отдаете себе отчет в том, насколько это неосмотрительно и, прямо скажем, опасно?
— А у нас есть выбор?
Выбора не было, и все мы прекрасно знали об этом.
— Вы поможете нам, доктор? — спросил Альберт Брандт. — Поверьте, моя благодарность не будет знать границ.
Ларсен запрокинул голову и закатил глаза, но тут же взял себя в руки.
— Хорошо, господа! Я дам вам адрес, — пообещал он. — Дам, да! И надеюсь, нам всем не придется об этом пожалеть…
4
Нынешний пациент кровососа-целителя пользовался немалой известностью в среде столичных гурманов, поскольку изрядное состояние позволяло ему содержать целый штат искусных поваров и устраивать роскошные приемы. Оборотной стороной медали кулинарного увлечения стал лишний вес, который привел к целому букету серьезных заболеваний. Несколько раз в год любитель покушать отправлял свою многочисленную прислугу в отпуск и переставал появляться на публике — именно в эти дни, по словам доктора Ларсена, вампиры отсасывали из толстяка дурную кровь.
Самоходная коляска поэта мало годилась для нашей вылазки, поэтому Альберту пришлось взять в аренду фургон с цельнометаллическим кузовом. Паровой монстр оказался медлительным и неповоротливым, но зато, в отличие от пижонского «Стэнли», не привлекал к себе внимания ни зевак, ни постовых. Обычный побитый жизнью трудяга, коих на улицах столицы хватало с избытком.
План наш излишним хитроумием не отличался. Жил гурман в особняке на тихой тенистой улочке, и Альберт сдал задом вплотную к ограде его заднего двора, а я влез на фургон, перебрался через забор и отпер ворота. Тогда поэт заехал во двор и помог мне задвинуть створки.
— Быстрее! У нас в запасе час, пока не вернулся мажордом! — заторопился он, прикрыв низ лица платком, дабы не быть опознанным хозяином.
— Сейчас! — отозвался я, достал из-за пояса «Веблей — Скотт» с глушителем и передернул затвор.
Поэт обернулся на резко прозвучавший в тишине двора лязг, фыркнул и вынул из кабины фургона короткую четырехствольную лупару десятого калибра с блоком электрического воспламенения патронов.
— Ты ведь не собираешься палить из этой пушки? — опешил я. — Переполошишь всю округу!
— Это для тебя. Подстрахуешь, если что-то пойдет не так.
Я покачал головой.
— Обойдусь.
Электричество не для меня. Да и шум при выстреле будет просто адский.
Альберт с неохотой вернул лупару в кабину и предупредил:
— Я все сделаю сам, главное, не мешай!
— Ты уже говорил, — проворчал я, вытащил из кузова фургона сшитый из прочной черной ткани мешок и позвал сообщника: — Идем!
Поэт включил электрический фонарь и распахнул заднюю дверь дома, которая оказалась незаперта. Мы двинулись по коридору и вскоре очутились в темном холле, все окна которого были закрыты ставнями и завешены плотными шторами. Чудачества хозяина никого не удивляли, тот попросту ссылался на мигрень.