Всеблагое электричество
Шрифт:
— Если я пока не нужен, пойду работать.
— Идите! — разрешил, а скорее, даже потребовал доктор Ларсен, и поэт скрылся в коридоре.
Я обратил внимание, что красная жидкость из бутылки медленно перетекает в вену, и не удержался от вопроса:
— Это кровь?
— Да, — ответил доктор, изменяя регулировку кровотока с помощью зажима. — Я взял еще три литра, они в ящике с сухим льдом, но, боюсь, это лишь полумеры. Одна лишь капельница не поможет, да.
— Чувствую себя лучше, — тихо произнесла Софи.
— Ну разумеется! — досадливо поморщился
— Кровопускание? — догадался я.
— Какое варварство! — фыркнул доктор. — Позапрошлый век!
— Что тогда? Целебные пиявки?
— Только не пиявки! — слабым голосом взмолилась Софи. — Терпеть не могу этих тварей! В детстве неподалеку от дома была заводь с пиявками, вы даже не представляете, какие они противные на ощупь…
Софи замолчала и тяжело задышала, и доктор Ларсен потер подбородок.
— Пиявки, да, — многозначительно произнес он. — Но не обычные. Те пиявки лишь отсасывают дурную кровь, справиться с проклятием им не под силу. Нужен совсем другой… кровосос.
Я уставился на него с нескрываемым изумлением.
— Вы говорите о вампире?
— Не о высшем вампире, разумеется! — быстро произнес доктор. — О новообращенном. Они еще ничего толком не умеют и не слишком опасны. Инициировать другого человека им попросту не под силу, а угрозой случайного заражения можно пренебречь, настолько она мала. Кое-кто в столице сдает кровососущий молодняк в аренду тем, кому никакие другие лекарства уже не в силах помочь.
«Не слишком опасны»? В отношении вампира я бы подобное словосочетание употреблять поостерегся. И ведь не вечно же они остаются новообращенными!
Но все это не имело никакого значения.
— И вы знаете, как выйти на этого «кое-кого»? — спросил я.
Ларсен кивнул.
— Мне доводилось рекомендовать это средство некоторым своим пациентам, да. Но лишь в особо запущенных случаях, разумеется! Проблема в том, что это чрезвычайно затратное лечение. И даже если найти деньги, обычно очередь на кровопийцу расписана на многие недели вперед.
— Вампир поможет?
— В сочетании с переливанием крови — да, — уверенно заявил доктор. — Если хотите, я могу поговорить с нужными людьми.
— Поговорите, хуже не будет, — попросил я, надеясь, что в столь нетрадиционной терапии не возникнет нужды. Если завтра получится вернуть украденные бумаги, барон снимет порчу. Иначе документов ему не видать.
Ларсен начал собирать медицинские принадлежности в саквояж и предупредил:
— Когда бутыль опустеет, осторожно выньте иглу и залепите ранку лейкопластырем. Сильного кровотечения быть не должно. Я навещу вас завтра прямо с утра.
Доктор вышел за дверь, и вполголоса бормотавший себе под нос рифмы Альберт Брандт отправился закрывать за ним дверь.
— На твоего воздыхателя накатило вдохновение, — пошутил я, когда Софи открыла глаза и приподняла голову от подушки.
— Он хороший человек, — укорила меня кузина.
Оспаривать
— Что-нибудь хочешь?
— Нет, — отказалась Софи. — Что с клубом?
— Сегодня там не был, оборону держит Лука.
— И где же ты пропадал? — удивилась кузина.
Я немного поколебался, но решил ничего не утаивать и рассказал обо всем, что удалось узнать за день.
— Барон… — прошептала Софи. — В кого он вознамерился меня превратить? В свою куклу? Ему так нужны эти бумаги? Ты и в самом деле думаешь, что с ним получится договориться?
— Получится, если вернем бумаги. А нет — останется лишь уповать на идею доктора Ларсена. Он уверен в успехе.
Софи тихо рассмеялась, но смех почти сразу перешел в сухой кашель. Тогда кузина высунула из-под простыни правую руку и стиснула мое запястье. Тонкие пальцы оказались мертвенно-холодными.
— Ты ведь можешь просто исчезнуть, — сказала она. — Уйти и стать кем-то другим.
Я взглянул в непривычно темные глаза и покачал головой.
— Нет, не могу. Ты моя семья.
— Найдешь другую!
У меня вырвался смешок.
— Слышал, какие-то животные полагают родителями того, кого увидят, когда первый раз откроют глаза. Первое мое воспоминание в этой жизни — ты. Холодная темная река, резкий ветер и ты.
— И еще Марк, — упомянула Софи мужа. — Жан-Пьер, да это же чистой воды эдипов комплекс!
Смеяться у кузины не оставалось сил, да и улыбка вышла слабой, поэтому я посмеялся за нас двоих, а потом накрыл своей ладонью ладонь Софи.
— Пусть так. Поговорим об этом, когда все закончится.
Ответа я не дождался. Кузина закрыла глаза и моментально уснула, дыхание ее успокоилось, стало размеренным и неглубоким. Но это был именно сон, а не болезненное забытье.
Я осторожно переложил руку Софи на кровать и накрыл ее краем простыни. А потом долго сидел в тишине, наблюдая, как медленно уменьшается в бутыли уровень крови. Когда она окончательно опустела, я исполнил указания доктора, а затем достал блокнот и принялся зарисовывать в него подручных барона фон Страге. Дольше всего пришлось провозиться с чернявым коротышкой. Ухватить его образ никак не получалось, вспоминался лишь удушающий запах одеколона, но в итоге удалось сделать несколько набросков, один из которых меня в итоге вполне удовлетворил.
Подточив карандаш, я поднялся размять ноги, и в этот момент в спальню вновь заглянул Альберт.
— Как она? — тихонько поинтересовался поэт, встав у кровати Софи.
— Спит, — ответил я, внезапно ощутив, что у меня самого попросту слипаются глаза.
— Можешь отдохнуть в гостевой спальне, — предложил Брандт, от чашки в руке которого по комнате расходился одуряющий запах свежесваренного кофе. — Я присмотрю за Софи. Один черт, мне сегодня не уснуть.
Я кивнул, и Альберт тут же перенес из холла в спальню кофейник и стопку исписанных убористым почерком листов. Потом выставил на журнальный столик початую бутылку вина, пустой бокал и чернильницу, досадливо взглянул меня и помахал рукой.